Фельдмаршал в бубенцах. Нина Ягольницер
в скупые звуки. Наконец, уставший и задумчивый, опустился на скамью. Теперь мрак не казался ему безграничным. Он точно знал, на каком расстоянии пальцы ткнутся в стену, где под ладонью сомнется хрупкий покров мха, а где ее оцарапают острые грани грубо вытесанного камня. Знал, что футом выше его головы в стене торчит ржавый костыль, с которого свисает такое же ржавое единственное кольцо ручных кандалов.
А также теперь он точно знал еще кое-что. Он знал, что Пеппо никогда не пренебрег бы их хрупкой связью из пустой прихоти. Никогда не выбрал бы одиночество во мраке.
– Выходит, мы и правда, нешуточно влипли, брат, – прошептал Годелот в пустоту, – не беда, прорвемся.
…Конвойный, пришедший за кирасиром, был человеком тертым и узников повидал немало. А потому был весьма удивлен, застав мальчишку-арестанта, покинутого без всяких объяснений за решеткой в полной темноте, безмятежно спящим…
***
Перед рассветом прошел дождь, и Венеция, отмытая от пыли, отряхнувшая туман, радостно гомонила под бездонно-лазурным небом, распевала на все голоса, хохотала, сквернословила, хлопала тысячами голубиных крыльев, словом, наслаждалась погожим воскресным днем.
У церкви Мадонны делл'Орто толпился народ, торопясь к мессе. Людские потоки, извергаясь из переулков, бурлили на площади и образовывали говорливые, смеющиеся водовороты. Детвора весело гоняла неповоротливых голубей, отъевшихся на городских отбросах и лениво вспархивающих из-под протянутых детских ручонок.
Среди непрерывного движения по-воскресному нарядных прихожан у церковной стены стоял черноволосый юноша. Он не спешил войти в храм, не высматривал знакомых, только бесцельно водил рукой по кладке стены, словно ощупывая узор трещин.
Ударил колокол к мессе, толпа на площади поредела, а подросток все так же терпеливо стоял у стены, кого-то ожидая. Солнце неспешно катилось по небу, снова площадь затопили десятки людей, а потом опять старинные плиты безмятежно лоснились в солнечных лучах. Юноша ждал, делая несколько шагов то в ту, то в другую сторону и снова возвращаясь к стене, словно к указателю. Вот тень колокольни отползла к краю площади, а яркие лучи ударили в смуглое лицо, но юноша не прищурился, позволив солнцу фамильярно заглянуть в кобальтовые глаза.
…Уже темнело, когда Пеппо поднялся с еще не выстывших растрескавшихся плит и хмуро потер лоб. Он вышел на середину площади, еще немного постоял, прислушиваясь к шагам редких прохожих. А потом двинулся к одному из переулков, то и дело замедляя шаги и снова вслушиваясь в вечерний городской гул.
Годелот не пришел.
Глава 13. Краденая смерть
Длинные полутемные коридоры, замшелые стены, лужи на выщербленном полу… Такие же крысоловки за толстыми решетками через каждые пятнадцать шагов, все до единой пустые… Годелот шел впереди своего конвоира, напоминая себе, что ему в любом случае сейчас хоть что-то объяснят. Но где-то в глубине души,