Жизнь графа Дмитрия Милютина. Виктор Петелин
высочайшее утверждение в ноябре.
Четыре года тому назад Милютин получил распоряжение включить магометанское население (туркмен, калмыков, ногайцев) в линейные казачьи войска, прирезать определенную часть земли, но дело так и не было доведено до конца в связи с переменой начальника края. Генерал Гурко вступил в должность 22 декабря 1842 года, и это дело тоже он должен был завершить. А раз назначили Милютина, то дело снова попало к нему. И Милютин вновь, как и в прошлые годы, предложил исключить магометанское население Кавказской области из казачьих войск.
В рапорте на имя генерала Гурко Милютин писал о том, что крайне невыгодно держать войска, разбитые на малые группы, в слабо укрепленных пунктах; необходимо перестроить всю работу Кавказской армии, а для этого необходимы не малые форты, а крупные укрепленные пункты с сильным резервом, готовым не только обороняться, но и наступать, чтобы «держать окрестное население в постоянном страхе и повиновении». Милютин дал полный расчет того, где и какие пункты можно было укрупнить по всей Кавказской линии.
Постепенно офицеры возвращались из отпусков, деловая обстановка улучшилась, вернулся из командировки и генерал Гурко, с которым сразу установились добрые отношения; полковник Норденстам, получивший звание генерала, стал более сдержан, даже холоден в личных отношениях, но в деловых отношениях это ничуть не сказалось. «Иван Иванович Норденстам (1802–1882; барон, генерал-адъютант, с 1843 года – генерал-майор), – вспоминал Милентий Ольшевский, – был тонок, строен, высок ростом и красив собою… был расчетлив, серьезен и равнодушен к прекрасному полу».
Первое время, когда Милютин уходил каждое утро на работу, Наталья Михайловна приводила в порядок их бедное жилище, одно время скучала, но ее стали навещать старый доктор с супругой, да к вечеру, когда муж возвращался, заходили сослуживцы – офицеры Вревский, Мацнев и Ольшевский. «Можно сказать, – вспоминал Милютин, – что все лето мы с женой провели в полном уединении и благословляли судьбу, давшую нам возможность на первых порах нашей супружеской жизни всецело и безраздельно наслаждаться нашим счастием».
Дмитрий Алексеевич был завален работой, он часами не выходил из-за стола, настолько многое нужно было осветить из-за запущенности штабной работы. Норденстам получил новый дом, и в начале ноября Милютины, сделав ремонт, въехали в свою квартиру обер-квартирмейстера, где был небольшой сад, свой двор, а вдали снова увидели солдатскую слободку. Рядом был дом начальника края генерала Гурко, штабные помещения и казенные квартиры других офицеров Кавказского корпуса.
Милютин в своих воспоминаниях отметил два события этого времени: самое ценное, что у них было, – хранившиеся в дамской шкатулке в комнате жены серебряные приборы, туалетные украшения и 1500 рублей, – еще в июле было украдено. Дмитрий Алексеевич услышал шорох, проснулся, пока накинул халат, вор успел схватить шкатулку и исчез. Пришлось просить пособие в 1000 рублей, чтобы не бедствовать.