Наш принцип. Александр Пономарёв
И Лямин исчез за бортом «Урала».
Остановка длилась не более десяти минут.
А потом колонна, подняв вверх облако пыли, ушла по направлению к намеченной цели. Караван исчез, а пыль еще долго хороводом танцевала в воздухе, искала объект приземления. Но, не найдя никого и ничего, обиженно улеглась на дорогу, поджидая новую жертву…
Сергей открыл глаза. Песок скрипел на зубах, он перегнулся через борт машины и плюнул.
В кузове стоял хохот. Это Улугбек Алиев рассказывал байки. Улугбек по национальности был казахом. Он служил в рядах Советской Армии в Липецке на военном аэродроме. Был он кинологом, то есть вожатым служебных собак. После, женившись на русской девушке, остался на сверхсрочную, получил квартиру и, заведя шестерых детей, обрусел. Потом судьба привела его на работу в милицию. Про себя он говорил так: «Глаза – узкий, нос – плюский, я совсем как русский». Байки Улугбек любил рассказывать про своего армейского начальника, майора Лыкова, по кличке Лом.
– Представляете, парни, – заливался Улугбек соловьем, – ушел он на пенсию, это про Лыкова, приехал на своем «Москвиче» в часть по каким-то кадровым делам. Вышел из штаба, сел на пассажирское сиденье, достал газету и читает. А сам на часы поглядывает и головой качает. Мол, где же водитель? Все ходят и ржут над ним. Двадцать минут сидел, потом вспомнил, что на пенсии, пересел на водительское место и уехал.
А еще был такой случай: с вечера Лом выпил лишнего и заночевал у себя в кабинете, он всегда так делал, жена у него слыла брюзгой. Выпив много, он говорил: «Останусь в части, не хочу слушать ночную лекцию о вреде пьянства». Так вот, к сути – Лом был человеком довольно преклонного возраста, поэтому, постелив у себя на рабочем столе и раздевшись, впал в кому. А ночью, захотев в туалет, не смог проснуться. Встал он утром и, увидев на столе продукты своего вчерашнего застолья, понял, что случилось страшное. Надо что-то делать: он, отрывая по клочку газеты, брал кусочки своих экскрементов и по чуть-чуть выбрасывал их в форточку. Окончив это мероприятие, он вышел на крыльцо и, сделав строгое лицо, говорит мне: «Алиев, ты за своими собаками лучше смотри! У меня под окном нагадили. Иди, убери за ними, а то воняет!»
– А ты ему что, ну что сказал-то? – Ребята в кузове изнывали, готовясь к финалу.
– А что я, – Улугбек выдержал паузу, почти по Станиславскому, – говорю: «Товарищ майор, я четыре года с собаками работаю, но еще ни разу не видел, чтоб они задницу бумажками вытирали».
Ребята в кузове попадали на пол и только стонали от смеха.
Сергей выглянул из кузова. Караван дружно двигался по равнине. «Лакха Невре», – прочитал он на мелькнувшем дорожном указателе. В переводе на русский это означало Верхний Наур. Теперь можно было немножечко расслабиться. Равнинные чеченцы, которые издавна живут на территориях Наурского и Надтеречного районов, всегда были лояльны к русским. Даже во времена правления Масхадова они считались оппозицией и ратовали за мирные отношения с Россией.
Рядом с Петькой Кулеминым молча сидел старший прапорщик Валерка Чумаков. Сергей