Пилот штрафной эскадрильи. Юрий Корчевский
Здравия желаю! Приятного аппетита.
– Ты чего смурной такой, не кушаешь?
– Документы мои – в том числе и аттестаты – у лейтенанта-особиста остались.
Майор хлопнул себя ладонью по лбу:
– Вот растяпа, человека забрал, а документы забыл. Нехорошо получилось. Садись.
Майор встал и направился к раздатчице. Вернувшись с подносом, поставил его перед Михаилом:
– Ешь.
Упрашивать Михаила не пришлось. Кто его знает, когда в следующий раз удастся перекусить.
Майор принялся допивать чай.
– Ну и лицо у тебя, Сергей! Ты в зеркало сегодня смотрелся?
– Некогда было – по тревоге подняли.
– Постарался лейтенант. Самое паскудное – он мне не подчиняется. Плохо, что документы у него остались. Думаю, к вечеру он сюда приедет. Попробую забрать. Ты держись поближе к нашему экипажу.
Михаил вышел из столовой вместе с экипажем. Он был хмур. Документов нет, пистолета нет, со службой неопределенность. «Ха, – поймал он себя на мысли, – ты же сам хотел летать на тяжелых самолетах, пересесть с Ан-2. Вот тебе удачный случай. Хоть СБ и не Ту-154, но опыт полетов на двухмоторной машине приобрести можно». Рассудив так, Михаил догнал майора:
– Товарищ майор, разрешите обратиться!
– Разрешаю. Ты чего так официально? Мы не в строю. Меня Валентин Петрович звать, а фамилия самая что ни на есть русская – Иванов.
– Надумал я, остаюсь с вами.
– О! Правильное решение! Истребитель – как комар: кровь сосет, а кроме зуда, ущерба почти никакого.
Майор явно предпочитал бомбардировщики.
– Нет, я, конечно, не спорю, истребители тоже нужны – хотя бы для того, чтобы бомберов прикрыть, – продолжил майор. – Да ты не дрейфь, найдем твои документы. Должен особист приехать – иначе в дезертирах числиться будет.
– С человеком же всякое случиться может, – рассудил Михаил, – вдруг он под бомбежку угодил?
– Я плакать по нём не буду. У меня от полка почти ничего не осталось. И самолеты, и экипажи погибли при выполнении боевых заданий. Но это я знаю, а лейтенант числит их в без вести пропавших, – жестко сказал майор. – Говорит, могли сесть в немецком тылу и сдаться. – На скулах его заиграли желваки. – Я своих людей знаю: раз не вернулся, значит, погиб. Не было у меня в полку трусов и предателей и не будет, пока я жив! Нет у погибших права на славу – это так. Но и жизни они свои не зря положили!
Майор, видимо, не столько для Михаила это говорил, сколько для своих людей, слышавших разговор. А может, пытался заочно спорить с лейтенантом-особистом.
Завыла сирена воздушной тревоги. Все, кто был на аэродроме, бросились по отрытым щелям. Только один из пилотов бросился к своему И-153. Через пару минут взревел двигатель, и истребитель прямо со стоянки пошел на взлет.
– Ты гляди, чего делает! – с восхищением сказал Иванов.
Все запрокинули головы вверх, придерживая фуражки.
Старенький биплан И-153 «Чайка» набирал высоту, описывая широкие круги над аэродромом.
Показалась пара «Юнкерсов-87».