Между нами. Novela
Мне стало интересно, кем она была. Точно не англичанкой.
– Это было недопустимо. Если бы не текила… – она неловко замолчала, прихватив зубами уголок нижней губы.
Это привлекло мое внимание. Больше, чем было нужно. Такие уловки никогда не действовали на меня. Вокруг меня всегда было много девушек, учитывая мой род занятий, и они пытались. На самом деле попыток и ухищрений было много.
Но для меня всегда стояло четкое разделение между профессией и личной жизнью.
До определенного момента. Одного и единственного.
Я больше не собирался повторять эту ошибку.
– Вы знаете о системе штрафов, – сухо отозвался я, мало тронутый ее увертками. Если это все же были они. Почему-то в случае этой девушки я не мог быть полностью уверен. – Я дам вам второй шанс, но мое терпение очень лимитировано. И вы его исчерпали.
Она быстро закивала, соглашаясь.
– Я больше не желаю слышать ваши размышления о моих методах работы. Вы не поднимаете свой голос на меня, и если вас что-то не устраивает, молча это проглатываете. Или так, или уходите.
На этот раз она кивнула уже медленней. Мои слова ей не понравились, но если она не была глупой (на что я все же надеялся), то смолчит.
– Самое главное, Микаэлла – не заставьте меня пожалеть об этом. И не тратте мое время впустую. У вас есть проблемы с этим?
Я прямо смотрел в ее глаза, ожидая ответа.
Она покачала головой.
– Нет, сэр. Никаких проблем.
– Вот и хорошо. А теперь не буду вам мешать. – Мои губы приподнялись в сдержанной улыбке. – Работайте.
Я развернулся и вышел из зала, дав ответ на ее вопрос.
Я умел улыбаться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
МИКА
Я поняла, что если не смирю свой крутой нрав и не подстроюсь под правила Дэниела, то у меня ничего не выйдет. Мне уже двадцать шесть – не самый юный возраст для балерин, а я еще не добилась каких-нибудь значимых высот в карьере. Если я не хотела до скончания веков танцевать в массовке, мне придется стать более гибкой.
Во всех отношениях.
В конце концов, я нуждалась в Дэниеле, не он во мне. Найти замену мне куда проще, чем такому, как он.
И когда я это приняла, мне стало легче работать с ним и переносить порой его чрезмерную резкость. Этот человек никого не щадил – с каждого, даже танцора из последнего ряда он спрашивал сполна.
Возможно, это даже было правильно. Только достигнув предела своих возможностей можно было стать кем-то великим; кем-то, чье имя будут помнить и после смерти, а не одним из многих.
Еще одной посредственностью.
Для меня вошло в привычку задерживаться после репетиции на дополнительный час-другой и в одиночестве повторять уже пройденное. В выходные я тоже могла приехать в театр и заниматься, пока силы меня не покидали.
Танец был моей страстью, моей жизнью – всем на свете. Он заменял мне если не все, то многое. У меня, в отличие от Джун, не было семьи и родных, и у меня оказывалось очень много свободного времени.
Джун почти каждые выходные уезжала в Колчестер к родителям, а я отправлялась