Кенгуру на фресках. Александр Павлович Никишин
в костюмы венецианского карнавала. Они же видели капитана в образе игрока в гольф, с сигарой во рту. Клубы сизого дыма создавали нечто вроде вуали, за которой терялись черты лица.
– Я снова спрашиваю вас, господа солярологи, куда и когда мы должны лететь? Времени до перегея осталось совсем ничего, а мы до сих пор без улова. Неужели вам так хочется ещё полгода вертеться на орбите.
В ответ – молчание.
– Я понимаю, что вы о Солнце знаете гораздо больше простого смертного и вам нужно время, для того, чтобы дать ответ. Только загвоздка в том, что времени-то нет!
– Мы не уверенны…– Слабый возглас прозвучал, словно шелест листьев.
Капитан не смог увидеть на экранах, кто это сказал, так как белые, алебастровые маски, скрывавшие их лица, скрыли движение губ сказавшего, но электроника выдала проговорившегося с головой всплеском индикаторных линий на шкале голосового датчика.
Вот оно слабое звено!
Теперь на беднягу с угрозой глядела косматая белая горилла. Для прочих капитан оставался все тем же курильщиком в вязаном пуловере и белоснежной сорочке с расстегнутым воротом.
– Вы представляете,– сказал почитатель гольфа, – в какие игры мы будем играть, если зависнем здесь еще на полгода. Не думаю, господа ученые, что они придутся вам по вкусу.
Это видели и слышали все кроме одного, которого, погруженного в звенящую тишину, гипнотизировал взгляд красноглазого монстра-альбиноса.
– Ты скажешь мне,– произнёс монстр, не размыкая челюстей,– в чём вы неуверенны.
– Нет, – проблеял бедняга,– это может быть очень рискованно.
– Мне решать, насколько это рискованно!
– О нет же, нет…! Почему я…? Я не имею полной картины…
– А кто имеет?
– Всё очень спорно. У меня одна теория, у других другие. Одна из них противоречит двум другим.
– И твоя противоречит остальным?
– Нет, отнюдь…
– Значит, будем руководствоваться твоими данными.
– Нет, нет… Я не могу брать такую ответственность..! Может случиться…
– Прежде вот, что может с тобой случиться!
Горилла-монстр выскочила, как это показалось солярологу, прямо из экрана и, повалив того на пол, сорвала с его лица маску. Под ней оказалась другая, казалось, еще более бледная. Сорвала и её – снова маска. Её долой – маска. Каждый раз ему мерещился расплывчатый образ женского, именно женского лица, и он стал рвать с неуловимого лика эти ненавистные маски всеми четырьмя конечностями. Благо, горилла так может.
– Я доберусь до тебя!– рычал седой кошмар, клацая ужасными клыками желтого цвета. – Ты мне всё скажешь! Женские штучки…
Надежды на спасение у бедняги не было никакой…
И всё же…
– Прекратить!! – Голос с повелительной интонацией принадлежал кому-то третьему.
– Мне…! Приказывать мне…! – Капитан не сдерживал гнева, кто-то оспаривал его первенство.
Удар