По ту сторону неоновых огней. Иван Александрович Толмачев
ь ли не с тех самых пор, как открыло огонь и научилось складывать звуки в осмысленные предложения, Мише казалось, что нашёл их именно он. По крайней мере для себя.
Именно с этой мыслью, уставший после трудного дня на любимой работе, он вошёл в стилизованную под лофт квартиру с огромной гостиной-прихожей в лондонском Камдене, которую совсем недавно весьма удачно снял со своей невестой Джулией. В кои-то веке он мог с уверенностью сказать, что счастлив: он наконец получил желаемую должность, закрыл пару мелких, но раздражающих кредитов, смог позволить себе эти шикарные апартаменты и начал задумываться о спокойном и сытом семейном будущем. Больше никому и ничего не нужно было доказывать. Всё вокруг, даже эти стены из красного оголённого кирпича и чёрная дизайнерская мебель, говорили об этом. Теперь осталось только жениться на Джулии и окончательно осесть в Англии. Разве не сказка? Джулия и сама относительно недавно переехала в Лондон из Польши, влюбилась в город, в Мишу и в свою работу дизайнером, так что всецело разделяла эти планы.
Миша с упоением прокручивал это у себя в голове, наливая стакан холодного пива и садясь на чёрный кожаный диван. Не успел он сделать и пары глотков, как с работы вернулась Джулия.
– Ну что, пойдём? – сказала она прямо с порога. – Повышение само себя не отметит!
Миша расплылся в улыбке.
– Ха! – весело ответил он, залпом опустошая свой стакан. – Погнали. Куда? В паб? Или к ребятам в галерею?
– В галерею, конечно. В пабе разве кто-то оценит твою шикарную бороду?
– Дело говоришь. Не зря же мне её сегодня часа полтора ровняли!
К бороде было решено надеть кожаную байкерскую куртку-косуху, вареные джинсы и белые теннисные кроссовки. Теперь можно было смело идти праздновать повышение на импровизированную коктейльную вечеринку, которую их общие друзья устраивали в своём магазинчике-галерее. Разгулявшаяся погода, весёлые компании вокруг и запах стремительно наступающей лондонской весны обещали прекрасный пятничный вечер.
Сама вечеринка не была, конечно, посвящена Мише и его повышению, но от лишнего повода выпить не отказался никто: бокалы подняты, поздравления сказаны, пожелания озвучены, и Миша, счастливый и довольный, млел от повышенного внимания и комплиментов в свой адрес. Наконец-то у него появилось ощущение, что его жизнь начала складываться как надо.
Идиллию нарушил неожиданный телефонный звонок. На экране смартфона высветилось имя родного брата. Улыбка моментально улетучилась с Мишиного лица. Недоумевая, он покрутил вибрирующий телефон в руках, будто пытаясь понять, что такого могло брату от него понадобиться, и после нескольких секунд раздумий сбросил звонок. Не успел он отклонить вызов, как тут же высветился новый. Миша отклонил и его. Прошло несколько секунд и имя брата на экране появилось снова. Немного поколебавшись, он вышел на улицу, где ещё долго дышал сырым прохладным воздухом и пытался собраться с мыслями. Зачем звонит? Что ему нужно?
– Нет, брат. Я сегодня отдыхаю, заслужил, – сказал Миша сам себе вслух, тяжело вздохнул и перевёл телефон в беззвучный режим.
А ещё через полчаса, после нескольких коктейлей, он и вовсе забыл об этом. Сегодняшний день должен был завершиться так же хорошо, как и начался. Как, в общем-то, и произошло. Если Миша чего-то сильно хотел (или не хотел), он практически всегда этого добивался – это было то его качество, которым он безумно гордился.
Наутро, проснувшись с гудящей головой, он посмотрел на телефон и увидел 16 пропущенных вызовов и сообщение: «Перезвони». Миша положил телефон, глубоко вздохнул и пошёл умываться – делать нечего, нужно приходить в себя и звонить. Кто бы только знал, как ему не хотелось! Их отношения с братом не отличались теплотой и раньше, но в последние годы превратились в какое-то тихое взаимное презрение. У каждого были свои причины и своя правда, и уступать не хотелось никому.
Стоя в ванной перед зеркалом, Миша вдруг вспомнил сон, который приснился ему этой ночью: среди прочего бреда, который обычно снится по ночам, ему в память почему-то запала какая-то тёмная комната без окон, но с хрустальной люстрой, то ли ангел, то ли птица, застывшая в неестественной позе, и лицо брата. Последнее было так отчётливо, что казалось, будто он видел это наяву. От этой картинки его аж передёрнуло. Миша никогда не был большим любителем вспоминать и, особенно, обдумывать сны, но в этот раз его проняло. «М-да-а, видимо, и правда надо звонить, чтобы снова его рожа во сне не примерещилась», – подумал он и пошёл за телефоном.
– Какие люди, – в голосе на другом конце трубки чувствовались злость и сарказм. – Даже не верится, что позвонил. Короче, Миша. Тут такое дело… В общем, отец умер. Можешь не ехать, тебя никто не заставляет. Уговаривать я не буду, просто довожу информацию до твоего сведения – поступай как знаешь. Хоронить будем в эту субботу, на пятый день, потом поминки.
Застигнутый врасплох, Миша завис на несколько секунд.
– Я приеду, – сухо ответил он и повесил трубку.
Брата и отца он не видел уже очень много лет, с тех самых пор, как не стало матери и он навсегда уехал из родного Тбилиси.
– Сердечный