Карагач. Очаровательная блудница. Сергей Алексеев
– Женя уснула, не стало слышно дыхания, но через минуту она вдруг спросила совершенно бодрым голосом:
– Почему ты уезжаешь отсюда? Ты же любишь Карагач…
Это она сделала такой вывод, слушая пылкие рассказы, продиктованные совсем другим чувством – скорее всего, желанием произвести впечатление. Стас прислушался к себе и ощутил, что согревается, но сказал по-мужски сдержанно:
– Так надо, спи.
– Странно, – через некоторое время задумчиво произнесла она. – Тебя поцеловала богиня Удача, речку называют Рассохой, прииск Рассошинским… А ты уезжаешь.
Репа был мастером разговорного жанра с отроковицами и иногда восхищал тем, как мгновенно находил оригинальный, с налетом скабрезности, ответ.
Сейчас бы он сориентировался и не раздумывая в тон ей брякнул: «Вот если бы ты меня поцеловала, Афродита!»
Но Рассохин этим изящным искусством не владел и считал, что у него «позднее зажигание» – слишком долгой оказалась пауза.
– Это кто тебе сказал? – спросил, полагая, что отроковица об этом и знать не должна. – Про Рассоху?
– В камералке отчет читала… Считаешь, уходить надо на пике славы?
– Ну да, – согласился он с подсказкой, хотя внутренне усмехнулся по поводу славы. – Англичане встают из-за стола с ощущением голода…
– Ты правильно делаешь, – после паузы одобрила Женя. – И вообще ты умница, Стас. Ты такой… необычный. Я рада нашей встрече.
Ему стало жарко! Это уже походило на робкое признание в любви.
Рассохин выпростал руку из спальника – хотел дотронуться до ее волос, но вдруг взматеревшая мужская интуиция остановила движение руки и слишком вольной мысли. Ему хотелось сказать, что он не просто рад – счастлив от всего сегодняшнего дня и теперь жалеет, что сразу не разглядел ее, не почуял зова судьбы, но теперь уже по собственной воле прикусил язык.
Репнин бы его понял и сказал бы еще одну замысловатую фразу: «Чем больше женщину мы любим, тем больше меньше она нас».
И на сей раз Стас с ним согласился, вымолвил бесцветно:
– Давай спать…
В это время рядом с палаткой послышалось разливистое скворчанье ласточки – должно быть, почуяла близость людей, обрадовалась и запела, невзирая на поздний час…
– Ласточка? – Женя встрепенулась и села. – Или мне это снится?
– Не снится, – отозвался он. – Здесь они живут.
– Как у нас на даче!.. Здорово!
Репнин бы в этом случае мгновенно ответил:
– Все для тебя, дорогая!
Рассохин представил, как произносит подобные слова, и ничего не сказал.
– Лиза любит слушать, когда поют ласточки, – печально проговорила Женя. – Считает дни, когда прилетят, ведет календарь. Вообще любит все живое… Она сейчас с мамой, а я здесь… Лиза – это моя дочурка.
И вздохнула так по-матерински грустно, что словно занавес между ними задернула. Он хотел спросить, кто у нее муж, но язык не повернулся. А Женя вдруг встряхнулась и, наверное, улыбнулась.
– Вообще