Я просто хочу, чтобы ты ПОМНИЛ…. Лала Агни
– это поток тотальной безусловной любви и бесконечной светлой энергии.
Как я уже написала ранее, многие знают о том, что человечество стоит на пороге качественного скачка в сознании. Просветленные люди готовятся к этому по-своему, понимая, что грядет время, когда люди начнут «просыпаться». Мы начнем вспоминать, кто мы такие, где наши истоки и в чем наш потенциал. Все это нужно для того, чтобы взять на себя ответственность и за себя, и за планету, на которой мы все живем.
Просвещенные считают, что Пламенные Близнецы призваны сделать особый вклад в этот процесс. Когда Близнецы объединяются, они порождают вихрь энергии, что можно увидеть как свет во тьме сознания общества, погрязшего в материальном. Дополняя друг друга, целое становится больше, чем сумма его частей. Две силы Близнецов создают третью. И эта сила является очень мощной. Это сила света и любви очень высокой вибрации.
Моя душа, моя любовь, мой самый близкий и самый далекий, мое дыхание и биение моего сердца.
Я нашла своего Близнеца, мою душу и всю мою жизнь без остатка. Как это, жить с одной половиной души, всю жизнь искать Его, а найти и увидеть, что между вами – пропасть? Как жить? Я расскажу.
Тем временем, в облачном доме, на потерянной планете
«…Как это, жить с одной половиной души, всю жизнь искать Его, а найти и увидеть, что между вами – пропасть? Как жить? Я расскажу.»
Женщина с белыми волосами положила листок с текстом на прозрачный стол, парящий прямо перед ней и откинулась на изящную резную спинку кресла цвета слоновой кости.
Стол покачивался, как на волнах, от легкого океанского бриза, залетающего в зал через огромные открытые окна, и казался довольно неустойчивой конструкцией безумного романтичного скульптора. Однако синяя крупная ваза с пунцовыми пионами, выглядевшими настоящими, стояла на нем, как влитая.
Женщина глубоко вздохнула, подняла голову и холодно посмотрела на удивленных своих собеседников.
– Она начала писать книгу.
– Уже? Сколько же ей лет?
Черноволосый мужчина лет сорока, атлетического телосложения, в голубом пуловере грубой вязки и темно-синих джинсах, полулежал лениво на белой софе, закинув ноги в узких мокасинах на кожаный пуфик в виде носорога. На полу были разбросаны раскрытые журналы с фотографиями лошадей и старинных машин. Пожелтевшие, ломкие страницы журналов намекали на их почтенный возраст. Нереально красивый, с синими глазами миндалевидной восточной формы и идеально вырезанными чертами лица, мужчина этот словно тоже сошел с обложек модных изданий середины-конца 20 века.
Он улыбнулся и уточнил:
– Тридцать?
– Скоро 40, – женщина с белыми волосами, которой могло быть и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят пять, с абсолютно стертыми границами возраста, ухоженная и элегантная, рассеянно посмотрела на мужчину, словно или не видела его привлекательности, или привыкла к нему за долгие-долгие годы.
– Это