Я уже сказала – нет!. Свет Победовна
сердце разрывается от осознания того, что я не смогу проводить тебя в первый класс, не увижу выпуск школы, не узнаю о первом твоём поцелуе, не буду сгорать, от счастья и гордости видя тебя у алтаря… Но я надеюсь, что Карри сделает это за меня. Проживет, для вас, ту часть моей жизни, которой, волею небес, я лишена.»
…
Я буквально слышала, как трещал камни стен, воздвигнутых мной, вокруг души. Как содрогается фундамент моей неприступной крепости… Или это меня трясёт, от переполняющих душу эмоций, и осознания содеянного…
«Я была бы счастлива, если бы ты нашла в себе силы однажды назвать её мамой. Она в этом нуждается, так же, как и ты.
Прости меня.»
Я была в шоке. Все мои поступки, всё моё поведение, ВСЁ было непростительным. Я вспоминала слова, сказанные отцу и обиды нанесенные мачехе, через призму известного мне теперь, и УЖАСАЛАСЬ… Да, я поступала ужасно, я была такой эгоисткой, что боялась, ни когда не смогу смотреть на себя в зеркало, без отвращения.
– Господи, бедная тётя Кэрри, бедный мой папочка. Что я им наговорила, что наделала… Они, ни когда не простят меня, ибо нет мне прощения.
Да и как найти в себе силы, что бы извиниться, после всего…
Я рыдала, упиваясь своим ничтожеством. И буквально чувствовала, как из стен моей агонизирующей крепости выпадают огромные булыжники, которые я титаническими усилиями не успевала водрузить на место. Они грозили засыпать, похоронить меня под тяжестью осознания содеянного мной, под ужасающим грузом моей вины..
– Маргарэт… Дорогая, что с тобой?
Я и не заметила, когда она вернулась. Не знала, долго ли наблюдает за мной… Тётя Хэлен обняла мои трясущиеся плечи, и подала свой носовой платок.
– Позволишь?
Спросила она, протягивая руки к скомканным листам бумаги, сжимаемых в моих трясущихся руках. Я, всхлипнув, судорожно, протянула их ей. Взяв письмо, крёстная бегло прочитала его, и забрала свой платок, ставший уже мокрым от моих слез, нервно вытирая слезы, капающие уже из её глаз.
– Что мне теперь делать? Я всё испортила, да?. Какая же я гадина…
Рыдала я, прижавшись к её груди. Не в силах успокоиться.
– Нет, Марго,. Ни говори глупостей. Ты не такая, ты очень милая, добрая девочка. Ты многого не знала, и сделала свои выводы. Пусть ошибочные… Но ведь у каждого человека есть право как на выбор своего пути и ошибки, так и на искреннее раскаяние и прощение…
– Что теперь мне делать? Я так обидела тётю, я так обидела отца… Они не простят меня… НИКОГДА!!!
– Не бойся, милая, они тебя простят. Просто нужно искренне попросить прощенье. Они тебя любят, поверь мне, я знаю. И потом, ты ведь тогда была совсем ещё ребёнком…
А слезы все капали. А она успокаивала меня, прижав к своей груди. И тут словно мой ангел, наконец нашёл выход из лабиринта. И я начала успокаиваться, приняв решение. Я должна, во что бы то ни стало, всё исправить… И я исправлю… В моем сознании, спасительным кругом, всплыло воспоминание о словах мачехи.