Новогодние украшения. Виталий Иванович Ячмень
Ведь это место такое жуткое и, – я постарался сделать голос пострашнее, – демоническое. Почему власти ничего не сделают с ним? Лена, это очередная «утка» и «замануха» для любителей ужасов. Давай лучше спать, а утром ты сама поймёшь, насколько всё это глупо звучит.
Медленно, как трупы в фильмах ужасов, Лена приподнималась на кровати. Спадающие с неё одеяло только усиливало сходство с продукцией Голливуда. В её глазах сиял озорной огонёк, намекая, что ничего хорошего ждать от её слов мне не придётся.
– А кто тебе сказал, что никто из местных там не умер? Говоришь, власти молчат и ничего не делают? А им то что? Туристы едут, пусть и не таким потоком, как хотелось бы, но место знаменитое и отмечено на всех картах зарубежных охотников за мистикой. Тем более, есть действующий способ не умереть от верёвки, распространяемый среди местных жителей: не нужно ходить на поляну к дубу висельника. Там от крайнего дома идти метров триста. Люди поставили забор и табличку с предупреждением. В общем, кто хочет сохранить жизнь, тот имеет для этого все шансы. Сидоров, хватит этих пустых разговоров. Я уже всё решила и, если ты хочешь сделать мне интересный подарок – у тебя есть такой шанс. И, вообще, пора спать.
Лена откинулась на кровать и снова натянула повыше одеяло.
Я ещё с минуту посидел на полу и, решив, что хватит с меня роли недопущенного к постели мужа, перебрался на кровать. Построенное в мечтах совместное будущее становилось туманным.
5
Да, не люблю я такие прогулки. Правда, признаться, что именно мне не нравится в происходящем, я бы не смог. Погода для зимы почти великолепная! Светит яркое солнышко, снег, сыпавший всю ночь, прекратился, и сейчас покрывает ровным слоем всё вокруг. Он блестит и слепит глаза, но я не боюсь этого. Немного прищурившись, начинаю смеяться – фотограф, закинув за спину сумку, лепит снежный комок…
Такси медленно тронулось в сторону трассы. Гоша, держит в руках снежок, рассматривая отъезжающую машину. Когда она скрывается за поворотом, он, поправив солнечные очки, кидает ей вслед белый снаряд.
– Вот же, сволочь! – повернувшись ко мне, Гоша указывает большим пальцем сжатой в кулак руки себе за спину. – И подвёз бы ещё немного. Отсюда идти до вашего Выгона ещё минут пять.
Раздавшийся за спиной смех, старается вернуть меня в реальность, вытянув из детских воспоминаний о зиме и играх с друзьями во дворе. Лена, продолжая заливаться смехом, вешается сзади на шею.
– Гоша, ну, ты если хочешь, я могу понести твою сумку, – она целует меня в щёку и направляется в сторону фотографа
– Ну, нет уж. Это моя сумка и в ней лежит моё самое ценное! Знаете, я никому не позволяю носить её. А вдруг уронят?
– Я не уроню, – Лена протягивает к нему руку. – Мне надо, чтобы ты был в настроении, а то снимки могут получиться плохими.
– Это да, – вздохнул фотограф, подтверждая свои слова несколькими кивками. – Но водитель всё равно сволочь!
Гоша посмотрел в мою сторону и отошёл ближе к дороге, на которой ещё недавно стояла машина такси.