Властитель слабый и лукавый. Роман в стихах. Борис Алексеевич Ефремов
Хрущевым по партийной части
Рассорился, и был таков,
Пополнив клан директоров.
XIX.
Но кто же он, Хрущёв Никита,
Ниспровергатель, реформист?
Им рака Сталина разбита,
Но был он ярый коммунист:
Свободомыслящим разносы
Творил, и укрупнял совхозы,
И от бесплатного труда,
Как говорится, – никуда.
Потом возрос над Русью Брежнев,
Любимый Леонид Ильич.
Но снова продолжали стричь
Безмолвный люд в манере прежней,
За труд его лишь так платя,
Чтоб не расплакалось дитя.
XX.
Дитя не плачет. Горы злата
От недоплат больших растут.
А Русь, как прежде, небогата,
И через пень дела идут.
Блеск управлений, трестов, главков
И нищета пустых прилавков,
И как в Москве, к творцу идей,
Везде хвосты очередей.
Поднялся ропот как ни странно,
Но эта хилая волна
Угасла. Грянула война
В отрогах гор Афганистана,
И сотни цинковых гробов —
Как плётка по гребтам рабов.
XXI.
Позднее, волей Провиденья,
Пришел Черненко Константин;
Печальный срок его правленья
Промчался, словно день один —
Бессодержательный и скучный,
Тупой, унылый, однозвучный,
Уже готовый в мир иной, —
И марш Шопена над страной.
Как будто в этой скорби марша
Вся скорбь российская слилась.
Как будто жизни нашей грязь,
Безмолвие и рабство наше
Просили их избыть, изжить
И поскорей похоронить.
XXII.
Но тут чекист Андропов Юрий,
Дзержинец твёрдый, как скала,
В развальный хаос внёсся бурей,
Чтоб вновь России удила
Рукой бестрепетною вздёрнуть;
И только клич успел исторгнуть
Про дисциплину и про труд,
Как что-то с ним случилось тут.
И заструились ручеёчки
Опасных слухов, что враги
Посредством пули иль ноги
Андропову отбили почки.
И он не сделал ничего,
И марш Шопена взял его.
XXIII.
Взлёт Михаила Горбачёва
Таким же неизбежным был,
Как неизбежно жизни слово
Среди безжизненных могил.
Но, начиная перестройку,
Он даже общую попойку
(Хоть дал приказ лозу рубить)
Не смог в стране остановить.
И, сняв запрет цепей цензурных,
Он оказался не готов
Корней коснуться и оков
Коммунистических, структурных.
Так, слово с делом не роднит
То, что в ушах оно звенит.
XXIV.
Бориса Ельцина деянья
Вошли в девятую главу
Эпохи гнусности сказанья.
Как Воланд, въехал он в Москву,
Чтоб ниспровергнуть ад советский.
Но то, что хваткой молодецкой
Враг