Живой лес. Михаил Андреевич Загайнов
кушай, пока не остыло, приятного аппетита.
– Взаимно.
Какое-то время мы просто сидели, наслаждаясь вкусом ухи, приготовленной своими руками. Погода радовала, идеально чистое небо переливалось в лучах утреннего солнца, луна ещё не успела скрыться за горизонт и находилась на одном уровне с солнцем.
Удивительная картина дополнялась лёгкой дымкой, которая расплывалась по воде. Я думал только о своей спутнице, с Аней так хорошо, я так привык к её компании. Наверное, уже пора заканчивать жить одним днём, надо думать о будущем, я же мужчина, а не какой-то там хлюпик, который ноет из-за всяких, пусть даже самых маленьких и незначительных проблем.
Так, следуя этой логике, я дошёл до того, что у меня должна быть любящая меня жена. И я попросту не мог упускать такой шанс.
– Ань, ты выйдешь за меня замуж?
– Что?
Она смотрела на меня так, будто я сошёл с ума, а я начал что-то судорожно искать в своей сумке.
– Вот же она!
Я достал из сумки небольшой моток медной проволоки, который так удачно завалялся в одном из внутренних кармашков. Я распутал слегка запутавшуюся проволоку и начал накручивать её на палец, пытаясь соорудить что-то наподобие кольца.
И тут мой взор упал на маленький кусочек стекла с множеством граней. Я не раздумывая подобрал и вкрутил его в кольцо. После чего встал на колено, как это делают в романтических фильмах, и протянул кольцо Ане.
– Не из золота, но, думаю, ты оценишь.
Глава 18
Ничего не видно, кромешная темнота и чувство невесомости не отпускали меня ни не секунду. Но что же со мной произошло? У меня такое чувство, будто я помню всё, но на самом деле я совершенно ничего не помню. Часы, свет, голос любимой.
Интересно, как она, волнуется, наверное. Мысли о ней успокаивали и в то же время приносили столько боли. Я раньше не замечал этого, но все мои дни проходили вместе с ней, и я не знал, каково это, когда без неё.
Сейчас она там одна, без меня, не могла же она поехать за мной, нет, я не сказал ей, куда именно еду. Но она могла догадаться и отправиться на мои поиски, хотя, зная её родителей, её бы поймали сразу же, как только она вышла из дома.
Сознание вспыхнуло резко, словно вспышка высоковольтной дуги. Снова эта жестяная баночка, только теперь она стояла у раскладушки, на которой я лежал, укрытый протёртой фуфайкой, да и дым стал каким-то голубоватым, почти приятным на запах.
Как же хочется кушать, интересно, чем питался Василич, находясь столько лет в изоляции. Животных в этих лесах нет, да и птиц я не видел. Может, у него собственный огород? Не могут же консервы храниться так долго, по-моему, они от силы хранятся два года, после чего есть их, ну как минимум опасно. И чем это так вкусно пахнет? И как я сразу не посмотрел, Василич стоял у печки и что-то крошил в армейский котелок, напевая популярную песню своей молодости. Мотив был знаком мне, но я ни как не мог вспомнить название этой песни.
– Василич.
– Да?
– Я есть хочу, у нас есть что-нибудь покушать?
– Да,