Гавилан, охотник на чудищ. Александр Михайлович Игнатов
в основном белки да мыши-полевки, попадались мне, внезапно выскакивая из своих подснежных лабиринтов, ошарашено глядя на меня и тут же исчезая за низкими кустами спящих малиновых кустов. Один раз мне встретился лось, который абсолютно безразлично посмотрел в мою сторону, не переставая медленно и методично разжевывать мох, который в изобилии рос на коре деревьев.
К вечеру – а вечерело теперь рано – я проголодался. Уже начинались сумерки, и я решил поймать какого-нибудь мелкого зверька, чтобы поужинать. Как назло, все мыши и хомяки куда-то пропали, и мне пришлось брести дальше, и только легкое поскрипывание снежинок под ногами немного приглушало недовольное урчание в моем животе.
Уже перед самой ночью я заметил пробегающую полевку. Она, видимо, тоже заметила меня и юркнула в небольшой сугроб. Словно лиса, я прыгнул за ней, на ходу доставая нож. Разрыв сугроб, я обнаружил, что в нем у полевки было гнездо. В окружении сухого хвороста и листьев сидели три мышки, обреченно глядя на меня. Не то, чтобы мне совсем не было их жалко, но организм требовал пищи. Я вспомнил слова Аурума о том, что животных убивать нужно только для пропитания, а я жутко хотел есть. Тремя точными ударами я получил трех в меру упитанных грызунов.
Используя гнездо полевок, которое никому больше не пригодится, для розжига костра, я освежевал зверьков, распотрошил их и, насадив на длинную палку, стал поджаривать на костре. Параллельно я поддерживал огонь, подкидывая ветки, отломанные у соседних деревьев и кустов. Худо-бедно поужинав, я достал спальный мешок, сшитый из двух толстых одеял, взятых в деревне. Я залез в мешок, пристроившись поближе к теплому костру, который еще горел, и уснул здоровым сном.
Костер еще долго тлел, и тепло от него шло всю ночь, за которую никто меня не потревожил. Проснувшись утром, я быстро собрался, аккуратно замел следы своего ночного пребывания и пошел дальше. Желудок как бы ненароком напомнил мне своим легоньким бурчанием, что неплохо было бы и позавтракать, но я решил пройти еще немного пути хотя бы до полудня.
Благодаря теплой шерстяной одежде, которую мне отдала Бергезиль, связавшая ее специально для меня в качестве благодарности за помощь в хозяйстве, я не мерз, лишь лицо чуть-чуть ощущало холодное прикосновение зимнего мороза. От ходьбы мне даже стало немного жарковато, но я продолжал идти, не останавливаясь.
Жар становился нетерпимее, и спустя время я уже обливался потом. Сначала я думал снять с себя часть одежды, но потом заметил, что жар чувствуется с одной стороны, причем с каждым моим шагом тепло только увеличивалось.
Я заподозрил неладное и ускорил свой шаг в сторону тепла. Живот разочарованно заурчал, но у меня не было времени отвлекаться на еду. На ходу я расстегнул свою накидку, раскрыв под ней легкую рубашку, и перешел на бег.
В воздухе запахло какой-то гарью. Не замедляя бег, я вскинул голову наверх и увидел серый дым, расползавшийся по небу. Я побежал в его сторону и увидел большой пожар.
Горела церковь,