Запри все двери. Райли Сейгер
за всю жизнь занималась сексом всего с тремя парнями, но все равно чувствует из-за этого ужасную вину, потому что мои родители полюбили друг друга еще в школе и никогда не оглядывались на других.
Девушка, которую предавали чаще, чем я могу сосчитать.
Девушка, на которую симпатичный сосед-врач обратил внимание только потому, что я порезалась и вот-вот закапаю кровью его порог. Мысль об этом побуждает меня наконец-то войти внутрь со смущенной, извиняющейся улыбкой.
– Простите, что побеспокоила вас, доктор Ник.
– Не стоит, – отвечает он. – Лесли правильно сделала, что привела вас ко мне. Пожалуйста, зовите меня Ник. Давайте взглянем на вашу руку.
Его квартира – зеркальное отражение той, в которой живу я. Само собой, интерьеры различаются, но комнаты помещены в том же порядке, только наоборот. Гостиная находится прямо напротив прихожей, но кабинет расположен слева, а коридор – справа. Я иду вслед за доктором мимо угловой столовой, которая оформлена куда более по-мужски, чем в 12А. Темносиние обои. Шипастая люстра, похожая на объект современного искусства. Круглый обеденный стол окружают стулья с красной обивкой.
– Комнат здесь хватает, но врачебного кабинета, к сожалению, нет, – говорит доктор Ник. – Придется разместиться здесь.
Он входит на кухню и жестом предлагает мне сесть на барный стул у кухонной стойки.
– Сейчас вернусь, – говорит он и уходит дальше по коридору.
Я осматриваюсь. Его кухня такого же размера, как моя, и обставлена почти так же, но оформлена в более приглушенных тонах. Бежевая плитка и кухонная стойка песочного цвета. Единственное яркое пятно – картина над раковиной. На картине изображен змей, кусающий собственный хвост; его тело изогнуто восьмеркой.
Охваченная любопытством, я подхожу к картине. Она кажется довольно старой – ее покрывает паутинка мелких трещин. Но краски ничуть не поблекли, и яркие цвета по-прежнему притягивают взгляд. Спина змея покрыта ярко-алой чешуей. Живот – неприятного зеленоватого цвета. Единственный видимый глаз покрашен темно-желтым цветом. Зрачка у змея нет. Пустой желтый глаз напоминает мне пламя спички.
Доктор Ник возвращается, держа в руках аптечку для оказания первой помощи и набор медицинских инструментов.
– О, вы заметили моего уробороса, – говорит он. – Сувенир из одной из моих поездок. Вам нравится?
Ни капельки. Цвета чересчур броские. Змей – чересчур мрачный. Картина напоминает мне о тематическом мексиканском ресторане, куда однажды отвел меня Эндрю. Ресторан был посвящен Диа де лос Муэртос – мексиканскому Дню мертвых. С потолка свисали черепа. На лицах официантов тоже были изображены черепа. Я провела весь вечер, неуютно поеживаясь.
Сейчас я тоже ежусь, садясь обратно на стул. Змей неотрывно смотрит на меня своим ярким немигающим глазом, словно спрашивая, хватит ли у меня смелости отвести взгляд. Я не отвожу.
– Что значит эта картина?
– Уроборос символизирует циклическую сущность вселенной, – отвечает доктор Ник. – Рождение, жизнь, смерть и перерождение.
– Круговорот