Пламень: кровавые посевы. Брок Харбард
нынешнего эрцгерцога Вольдона – имперские войска тут же отправили от греха подальше, назад в Аргалию. Впрочем, кто радовался этому больше – граничники или же сами солдаты, сказать тяжело. Местных баронов, прятавшихся по лесам со своими ватагами бунтарей вернули к очагам их родовых замков, и бушевавшее партизанскими войнами Граничье кое-как успокоилось. Холодный зимний ветер все еще норовил запустить пальцы под его потертую куртку с енотовым воротом, но в воздухе уже вовсю пахло весной. Со дня на день побеги на деревьях зазеленеют и промерзшие холмы укроются густым зеленым ковром. Благоухнут яблони и полевые цветы. Зазвенят в воздухе жуки и стрекозы. Как тогда. Раньше. Дома…
– Ты сам-то откудова будешь? Я-то тут посчитай пятый год как осел, только сами мы не местные. Сами мы из Заречья будем. С Выдряной Балки. Да-алеко отсель на восток! – он махнул мозолистой ладонью куда-то в сторону горизонта. – Тамочки у нас и дом стоял, и хозяйство все, цыплятки да кабанчик… и еще коровка была. Ромашкою звали, да..! Только как начали чуда лесные набегать на низины, да на хутора налетывать, стал наш брат помаленьку сюда, на запад перебираться…
Молчать дальше было просто невежливо, и Бран нехотя оторвав взгляд от пропадающих за холмами селений повернулся к старику.
– Это ж какие-такие чуда, дед? Чернокровные что ли?
– Ох, сынок… – Коннахт со вздохом снял с головы шляпу, обнажая загоревшую на солнце лысину. – Чернокровные они аль нет, то мне неведомо. В глаза ведь мы их так и не увидали, да и хвала богам..! Когда Дальнюю Балку спалили, народец хоть и забеспокоился, но дергаться все ж не смешил. Но когда заполыхали соседние хутора – Малый Рудник и Грозовица, людишки ноги в руки, скарб свой на возы и бегом на запад – поближе к королевским крепостям да гарнизонам!
– А вашу Балку что же, тоже… чуда сожгли?
– Чуда..? – дед как-то странно улыбнулся, но в его водянистых глазах на миг мелькнула тень животного страха. – Какие уж там чуда, сынок. Только снялся с места дальний гарнизон, да солдатики за холмы утопали, началось такое, чего не помнили даже самые древние старухи. Местное отребье взялось за топоры да вилы. По первой только харчи да брагу брали, сначала немного, потом побольше. Мы не противились, думали – возьмут свое и угомоняться. Куда там… Народу в Балке все меньше ставало, старуха моя в крик, но я знай себе ни с места. Еще мой прадед эту пашню вспахивал и мой внук, говорю, тута пахать будет! Но как-то поутру, вышел я собак отвязать. Глянь – идут они гурьбой во двор к старику Огану. Полтора десятка громил, у каждого при себе топор, цеп молотильный или еще чего похуже… Сбили с хлева замок и погнали скотину со двора. Дед в крик, что ж вы мол, изверги творите, а те и ухом не ведут! Закричал тогда старик и побег на них с вилами… Да так и остался во дворе лежать с разрубленной головой.
Он на секунду замолчал, уставившись