История Запада. Колониальная эра. Том I. Александр Геннадьевич Заиконников
к наживе?
Это упрощение, и может быть, даже очень опасное упрощение. Страсть к наживе не уникальна с точки зрения места и времени. Может быть, даже большее значение, чем сама эта страсть, имеет то, каким именно образом стремление к обогащению руководит человеком, и во что оно превращает человека? По использованным здесь алгоритмам (политическим, юридическим, и т.д.) только и можно судить о характере общества, и о том является оно капиталистическим, или нет. Утверждают, что в наиболее узнаваемой своей форме, в архетипичной форме, отношения, которые теперь принято называть капиталистическими, можно встретить именно в США. История США – явилась «огосударствленной» историей капитализма. Тем самым случаем, когда государство и капитализм, перенесенные в новую, стерильную среду, формировались одновременно и развивались синхронно друг другу.
Поскольку государство и капиталистические отношения были в американском случае пересажены на новую почву, или перенесены, как мы выразились, в «новую стерильную среду», то можно сказать, что история Америки началась, в некотором роде задолго до открытия Колумбом Америки. И в этом же смысле она началась далеко от берегов самой Америки. Может быть в этой старой, как мир истории найдется место для коммунального движения средневековых городов Европы и место даже для, казалось бы, никак не связанных с буржуазными миром и буржуазными ценностями, пропитанных аристократизмом и религиозной нетерпимостью Крестовых походов. Крестовые походы в одном ряду с другими причинами послужили к развитию в Европе товарно-денежных отношений, сопровождавших движение людей, товаров и капиталов через Европу и Средиземноморье. Что со временем из всего этого получилось? – А результатом стал, по сути, новый мир, длительное время существовавший в Европе не вместо, а, наряду со старым миром, феодальным. Это был мир буржуа (французское bourg, немецкое Burg, «город») – мир лично свободных, обладающих частной собственностью горожан. Принадлежность к торговой или ремесленной корпорации, независимой от местного князька, предполагала присутствие личной свободы. Частная собственность, дарила экономическую свободу, делала независимым материально. Это приводило людей в состояние равных друг другу и в некоторой степени освобождало от социальных пут, от наиболее стеснительных форм зависимости от коллектива, чьим безвольным и безропотным членом теперь не обязательно было быть, чтобы выжить. В личном и экономическом отношении независимая человеческая особь отдалялась от других таких же человеческих особей, на комфортное для нее расстояние, становилась индивидуумом. Индивидуализм в это время переставал быть социальным пороком. Более того изменившиеся со временем общественные приоритеты, делали индивидуализм крайне желательным и даже необходимым.
Буржуа, естественно, не составляли все свободное общество целиком, это была лишь нарождающаяся