Песня песка. Василий Воронков
тишина.
Сад напряжённо смотрел на сцену. Воротник его рубашки смялся и вылез поверх пиджака, однако он не замечал или не придавал этому значения.
Мужчина в спецовке поднялся и поспешно удалился за край сцены.
Ана вздохнула.
Уши заложило от низкого нарастающего гула, который не предвещал ничего хорошего. Аппарат включился.
Сад снова взглянул на часы.
Ничего не происходило. По всем вещателям передавали тишину. Зашелестел возбуждённый шёпот. Кто-то из детей позади Аны рассмеялся.
– Да кто это там?! – Сад гневно обернулся.
Передатчик молчал.
– Может, просто опаздывают, – сказала Ана.
– Сейчас должны начать, – сказал Сад.
– Нет сигнала? – громко предположил кто-то.
Ана вновь заметила Илу – та стояла с другой стороны сцены, рядом с приёмным устройством. Ила нарядилась в пёстрое праздничное платье с длинной бахромой на рукавах, но выглядела странно уставшей. Она обнимала себя за плечи, как будто её знобило, несмотря на духоту, и глядела, закусив губу, в сторону сцены.
Но смотреть было не на что.
Электрический гул со всех сторон нарастал, и Ана поняла, что это не придурь старых вещателей, забившихся от многолетнего молчания пылью, а сама, какая она есть, передача. Сад покачал головой.
– Уже должны… – пробормотал он.
Зазвенела высокая нота – электрическая машина безуспешно попыталась изобразить человеческую речь. Люди в зале разволновались. Стоял гомон, как в утренние часы в хагате.
– Драапа!
Сад забрался на сцену и протелепал за кулисы. Через минуту он вернулся вместе с техником. Вещатели под потолком дребезжали. Сад что-то настойчиво втолковывал технику, резко, как при конвульсиях, подёргивая рукой. Техник молча мотал головой.
Они остановились у приёмного устройства, и техник церемонно опустился на колени.
Сад обратился к залу:
– Извините! У нас небольшие технические проблемы. Но, поверьте, скоро всё…
Зал взорвался возмущёнными криками.
– Не волнуйтесь! Скоро всё заработает! – Сад покосился на техника, копошащегося в проводах. – Немного терпения, мы всё починим! Пожалуйста, успокойтесь!
Спокойствие выходит за линию ожидания.
Искажённая передача затихла и сникла – звук убавили до предела. Сад неловко потоптался на сцене, безучастно наблюдая за работой техника и спустился вниз. Он подошёл к Ане и, вытащив из кармана огромный мятый платок, принялся натирать им лицо и шею.
Звук усилился. Техник поднялся на ноги и в ответ на удивлённый возглас Сада развёл руками и громко прокричал:
– Всё в порядке! Именно это и передают!
Сад выругался.
Из вещателей полилась дикая какофония. Протяжная электрическая мелодия, напоминающая неверно сыгранный человеческий голос, резво вклинивалась в остальной шум, и с каждой секундой становилась всё чётче и ритмичней, точно неведомая машина потихоньку училась произносить слова.
Громкость нарастала.
У