Загадочная история XI-го самозванца. Владимир Иванович Куковенко
Варлаама скрывается, как мне кажется, нечто значительное – косвенное подтверждение некой тайны рождения Тимошки. Возможно, что Варлаам знал об этом юноше гораздо больше, чем прочие. Не исключено, что он мог быть в числе тех, кому, по словам Тимошки, «отец приказал беречь его тем людям, которые ему впрямь служили, и они его вскормили».
В 1645 году Варлаам покинул архиепископство и ушел на покой в Великоустюжский Михаило-Архангельский монастырь, архимандритом которого он был до занятия архиепископской кафедры. Не исключено, что это удаление было связано с розыском по делу Тимошки. Видимо, архиепископ Вологодский и Великопермский в свое время утаил от царских дьяков настолько важные сведения о своем воспитаннике, что это укрывательство сочли тяжким преступлением. Скончался Варлаам, как считают некоторые историки, в 1652 году, немного не дожив до ста лет.
Есть и другое подтверждение того, что в происхождении Тимошки есть некая тайна. Олеарий упомянул, что в Москве Акундинова принял Иван Патрикеев, дьяк приказа «Новой четверти». Слово «дьяк» уже в XVIII века утратило свой изначальный смысл и стало обозначать мелкого служащего, занимающего должность писца или канцелярского работника в различных судебных и прочих департаментах. Примерно в таком же смысле оно понимается и в наше время. Но в XV-XVII веке это понятие распространялось на более высокие должности: дьяки подчинялись лишь судьям, и вместе с ними стояли во главе государственных учреждений – приказов, которых в стране насчитывалось в то время только тридцать три. В некоторых случаях дьяки сами руководили приказами, и именно к таким относился приказ Новой чети. Если учитывать, что приказ – это современное министерство по своим функциональным обязанностям и полномочиям, то Иван Патрикеев был весьма высокопоставленным чиновником государственного аппарата: министром по контролю деятельности питейных заведений всей России и сбору налогов с них. Возможно, в обязанности приказа входил и контроль за винокурением. Следовательно, Патрикеев был министром одной из самых доходных отраслей государственной деятельности и весьма влиятельным человеком в государстве.
Для нас важен вопрос и о сословной принадлежности Ивана Патрикеева.
Он происходил из хорошо известного в XVII веке дьяческого (т.е. крупных государственных чиновников) рода, основателем которого был дьяк Большого Дворца Патрикей Насонов. Род этот дал стране несколько поколений управленцев, которые числились среди московских дворян. Хотя и считалось в то время, что приказная служба умаляет достоинство дворянина (в отличие от военной или дворцовой), но представители этого рода дослуживались и до думных дьяков, или ближайших советников царя, что ставило их в один ряд с боярами. Были случаи, когда дьяки получали и окольничество, и боярство, т.е. поднимались до аристократических верхов. В 1642 году Иван Патрикеев направляется в Данию в составе посольства, и это говорит о том, что он стал значительной фигурой среди государственной администрации.
Но