Квазинд. Том второй. Последний на равнинах. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
только мечтать во снах… Судя по частым письмам с Запада, дядя очень любил ее. Не имея собственной семьи и детей, он всю заботу и внимание сконцентрировал на своей родственнице-сироте, частенько называя ее в письмах “дочерью”.
Грудь Полли разрывало нетерпение. Теперь от грусти и былой тоски не осталось и следа. Но вот беда: это дядино “скоро” было ужаснее всех предыдущих лет. Полли вся извелась; за спиной ее точно выросли крылья, но в груди лежал камень: “Когда? Когда? Когда?” И вот однажды, решив, что трудные задачи надо рубить сплеча, она отправилась за советом к мисс Боуэр. Рассказав всё о своем решении поехать в Монтану, девушка с замирающим сердцем притихла, боясь услышать ответ патронессы.
Мисс Боуэр долго молчала, точно поведанное ей было железным гвоздем, коий предстояло переварить ее желудку. Потом очень странно, совсем как гусыня, вытянула жилистую шею, оглядела свою цветущую выпускницу, зловеще вздохнула и в суровом молчании потерла сухие руки, отчего сердце бедняжки Полли упало куда-то вниз, а сама она затрепетала, как пойманная бабочка в сачке.
– Мисс Мэдиссон,– услышала наконец бывшая воспитанница жесткий, как плеть, голос.– Я вполне допускаю, что Небеса щедро одарили вас естественной грацией, чему могут позавидовать некоторые неуклюжие утки…
Наставница сделала многозначительную паузу, наблюдая, как бледность Полли сменил яркий румянец, разлившийся по прелестным щечкам.
– Но это не значит, моя дорогая, что в данном вопросе, с которым вы пожаловали ко мне, надо думать не головой, а тем, что вы до времени храните, как зеницу ока, под кружевами и юбкой! Я понятно вам объясняю, мисс Мэдиссон?
Теперь лицо девушки пылало до корней золотисто-каштановых волос, покраснели даже шея и плечи.
– Но я… простите, мисс Боуэр, я… просто хотела… посмотреть Запад… людей…
– Ах, Запад! – взвилась наставница так, что голос ее задрожал перетянутой струной.– Уж не для того ли, моя дорогая, чтобы показать тамошним мужланам и разбойникам, как я, старая дура мисс Боуэр, научила вас, молодая леди, держать свою осанку? И демонстрировать, как лучшая выпускница Джэксонвилла может пройти легким шагом, не показывая при этом своих подвязок каждому встречному проходимцу? Да знаешь ли ты, детка, что такое Запад? Это скопище греха, помноженного на разврат! – она хотела сказать что-то еще, как вдруг осеклась, будто внутри нее треснул стальной стержень. В строгих глазах мелькнул незнакомый теплый огонек, которого Полли, признаться, не видела за все предыдущие годы.
– Мисс Боуэр! – девушка бросилась к ней.– Вам дурно? Что с вами?
Но вместо ответа старая дева по-матерински прижала Полли к своей плоской, сухой груди и тихо сказала:
– Деточка моя, я понимаю… Ты всё равно сделаешь так, как требует твоя душа, как хочет сердце… И, конечно, никто не вправе запретить тебе это… Господь тебе судья. Но помни слова старухи мисс Боуэр: вы не должны этого делать, мисс! Это безумие, молоденькой леди отправляться в логово сатаны! Дождитесь мистера Рэлли здесь и благополучно отправляйтесь в столицу…