Сибирские сказания. Вячеслав Софронов
в нем бурлит-играет, до того ту тайну узнать желает. Научил его чужой человек, как из камня-руды железо ковать-плавить, клинки-ножи готовить. Показал, как копьем можно зверя убить, стрелой птицу сбить, острогой рыбу добыть.
Год прожил на мысе-горе юноша, научился всему, чем чужак владел, а однажды в ночь подобрался-подкрался тайно к нему и всадил в грудь кинжал по рукоять самую, как тот его научил, показать успел. А потом вернулся гордый юноша к своему народу тихому-покорному и стал у них вождем-предводителем. Приказал он всем почитать его, как бога небесного, забрал к себе лучших девушек, а всех мужчин послал на войну-битву с соседями, раздав им оружие боевое-железное. Только секрет, как из камня-руды железо добывать-ковать, он никому не показывал, а сам тайно отправлялся на мыс-гору, где ковал-колдовал, огонь-кострище до небес разжигал, по наковальне стучал-брякал. Прозвал его народ Чукманом-кузнецом и боялся пуще грома небесного, подчинялся, во всем слушался.
Но только мало Чукману было тех почестей-уважения, и отковал он для себя крылья стальные-железные, чтоб небеса покорить, огонь небесный добыть, властелином всей земли сделаться. Надел-приладил их на себя, взлетел с мыса-горочки навстречу солнцу, не устрашась грома-молнии. Да попала в него стрела небесная-огненная, сожгла дотла-пепла и следа не оставила, в прах развеяла. А с темных гор пришел в их землю народ злой-жестокий и сибирских людей взял в полон-рабство, за своего первого кузнеца поквитались-расправились.
С тех пор на мысе-горе, что Чукманским зовут, никто не живет, не селится, зверь его стороной обходит, птица мимо летит, поскольку первую кровь там человек пролил, ею живую землю осквернил-окропил.
Как купец Сыромятников квасом торговал, свое прозвание получал
Кто в Тобольске живет да вдруг под горку пойдет, а там влево повернет, через мосток махнет, тот в аккурат к Сыромятниковскому прудку подойдет-подберется, в плотнику упрется. Ране там запруда крепкая стояла, через нее вода шумела-бежала, колесо мельничное крутила, зерно молола-дробила. А рядом с меленкой – солодовня с чанами пудовыми-лубовыми, в них пиво варили, квасок настаивали. Тот квасок-холодок, только сделай глоток, всю жизнь помнить будешь, до смерти не забудешь. Весь Тобольск квасок сыромятниковский пил-попивал, хозяина добрым словом поминал. Зато старики-то застали-видели, как тот Сыромятников пацаном начинал, на разнос кваском домашним торговал.
Да и он от того и не отказывался, не отнекивался, а любил, бывалочи, в базарный день поддевку простую надеть-накинуть, лоток с ягодами-орехами раскинуть, с малым товаром покричать-порядиться, к покупщикам прицениться: «По ягоду, по клюкву, по-хорошему крупну, собрана на болоте, продана по охоте! Не горька, не сладка, а в самый раз, кому на квас, а кому про запас! Ягодки девки брали, с кочки на кочку прыгали-скакали, ноженьки заголяли, клюкву подавили, сок-сукровицу пустили. Кто ту клюкву возьмет, тот и счастье найдет! Налетай, покупай, карман подставляй!»
Народ-то уже знал, как купец Сыромятников товар свои хвалил-кричал.