Прапор и его группа. Анатолий Гончар
солдаты, любящие офигенную нагрузку, – доводили свою реакцию до совершенства.
Близился обеденный перерыв, но они все еще занимались на заснеженном, примятом падавшими телами поле, когда из-за угла ближайшей казармы выглянул замкомроты второй роты старший лейтенант Водопьянов и, слегка приволакивая ногу, зашагал в сторону занимающейся группы.
– Противник с фронта! – громко скомандовал он и, отставив чуть в сторону правую ногу, стал наблюдать за действиями разворачивающихся по фронту бойцов.
– Быстрее! – орал оставшийся на месте командир группы. Личный состав вяз в сугробах, спотыкался и падал в снег, поднимался и, разгребая грудью сугробы, продвигался вперед, упорно выравнивая фронтальную линию.
– Противник с правого фланга! – дал новую вводную Водопьянов; значит, действия бойцов ему понравились, иначе бы заставил повторить первый маневр и два, и три раза подряд.
Ефимов, вместе со всеми лезший по снегу, почувствовал, как на спине начал выступать пот. Лицо, до недавнего времени изрядно пощипанное морозом, теперь почувствовало накатывающий изнутри жар.
– Отход! – Новый приказ замкомроты, и бойцы, прикрывая друг друга, начали откатываться к лесу.
Тыловая тройка, готовясь к отражению наступающего противника, получила вводную:
– Рядовой Симонов ранен.
«Черт», – мысленно выругался Ефимов; рядовой Симонов был в его тройке.
– Леденцов, прикрой! – проорал прапорщик и, бросившись вперед, взвалил на горбушку условно раненного бойца. Тащить его оказалось несколько тяжелее, чем думалось. Снег, и без того непролазный, казалось, стал еще глубже. Проваливаясь чуть ли не по пояс, Ефимов упрямо тащил «раненого» в чащу леса. Огромный, в три обхвата дуб – укрытие надежное.
– Уф, блин. – Сергей остановился и опустил на снег приглушенно матерящееся «тело».
Кажется, Водопьянов остался доволен. Ничего не сказав, он молча развернулся и побрел обратно к казарменному модулю. Что ж, порой молчание бывает красноречивее слов.
«Сбор», – знаками приказал Полесьев.
– Теперь ты меня тащи, – улыбнулся Ефимов, чувствуя, как на лбу образовываются первые капельки пота. Боец, не поняв шутки, вытаращился на вытирающего пот старшего прапорщика.
– Да пошли, пошли! – поторопил его улыбающийся Ефимов и, не дожидаясь, когда Симонов поднимется на ноги, поспешил к созывающему личный состав группнику.
Продираясь по снегу, он поглядел в спину удаляющегося старлея: этот молодой офицер в своей неугомонности успевал проверить, как идут занятия в группах своей второй роты, а потом в порыве боевого энтузиазма обычно добирался до одной-другой группы соседей. Группники же меж собой материли столь рьяного старшего лейтенанта, но, понимая, что в чем-то его «проверки» им даже помогали, открыто не протестовали. Вот и сейчас Полесьев только фыркнул, но промолчал. Опыта у старшего лейтенанта всяко было больше. Как-никак, а одна чеченская командировка за его плечами уже была.
– Конец занятиям! – объявил лейтенант