Исполнитель. Павел Комарницкий
важно кивнул, и Первей направился в угол, за свободный столик, откуда так удобно было наблюдать за дверью. Впрочем, наблюдать пока было не за кем. Ладно, пока есть время, потратим его с пользой. Отдохнём, поедим, не спеша выпьем пива. И подумаем.
…Это случилось прошлой зимой. Снег шёл и шёл, нет – валил и валил не переставая, меняясь, подобно настроению капризной панны. То он валил густыми, жирными, тяжёлыми хлопьями, тяжело оседая на гнущихся под тяжестью висящих сугробов ветвях, то обретал колючесть и холодность, и поднимавшийся ветер взвихривал метель, в которой не было видно собственного коня. И снова ветер стихал, и снова валили стеной густые, жирные хлопья, уничтожая всякий намёк на дорогу.
Первей никогда доселе не терял дорогу, но тут… Прошло не менее трёх часов, прежде чем он понял – дальнейшее движение якобы вперёд приведёт его прямо в лапы смерти. Не то, чтобы рыцарь так уж боялся её, отнюдь. Но за время его скитаний он как-то привык, и несделанная работа, задание, которое он уже получил, тяготило его.
Полуразорённый стожок сена, ставленый на лесной поляне, был истинным чудом, спасением. Первей вознёс молитву Господу, затем с теплотой помянул безликий Голос, ещё ночью предупредивший его: «будет тяжко – заройся в сено и жди». Да, тут и коню есть чем поживиться, и самому дождаться конца бурана будет несложно… Вот только жаль, Голос обычно не откликался Первею во время бодрствования – всё больше во сне.
В толще сена завывание бури казалось мягким, успокаивающим. Рыцарь сразу будто провалился в сон – так велика была усталость.
«Ну здравствуй, рыцарь» – бесплотный шелестящий голос, как всегда, возник в самой голове. Когда-то, в самом начале, это страшно бесило Первея, и сам Голос тогда был как-то суше, что ли… Сейчас же Первей вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется слышать этот Голос, что он как-то даже скучает, что ли, когда его нет. Впрочем, если поначалу Голос являлся рыцарю далеко не каждую ночь, и только по делу, то теперь их беседы стали почти еженощными и гораздо более продолжительными. Тоже вроде бы по делу – Первей задавал вопросы, Голос отвечал – и в то же время… Сам Голос обычно ни о чём Первея не спрашивал, дав понять, что знает о нём всё.
«И тебе крепкого здоровья, мой Голос» – отозвался во сне рыцарь. Да, так и ответил в тот раз. Обычно он отвечал просто – «привет».
Послышался короткий бесплотный смешок.
«Ну сам подумай, какое у меня может быть здоровье? У меня и тела-то нет»
«Ну значит, здоровье твоё вообще нерушимо. Ведь нельзя разрушить того, чего нет»
Долгая пауза.
«Это правда»
Вот странно – в бесплотном шелестящем Голосе Первею почудилась тоска.
«У тебя возникли за день какие-либо вопросы? Я имею в виду твою очередную задачу»
«Задачу… Да нет, тут всё вроде ясно. Вопросов нет»
Пауза.
«Ну тогда что – спокойной ночи?» – и снова в Голосе Первею почудилась грусть.
«Нет, погоди. Давай поговорим, правда, успею выспаться, вон какой буран. У меня ведь