Царская дыба. Александр Прозоров
братиной.
Разумеется, испеченных даже на большую семью пряженцев и расстегаев трем десяткам служилых людей хватить не могло, и рыбак Агарий добавил к угощению копченой рыбы и холодного вареного мяса, а вместо привычного в постные дни сыта или кваса принес сладковатый хмельной мед.
– Вот, чем Бог послал, гости дорогие, – поклонился хозяин, и подтолкнул девицу к избе, подальше от веселых взглядов богато одетых бояр.
Впрочем, путникам и без хозяйской дочки было на кого посмотреть. Все они с интересом следили за поведением ехавшей за опричником парочки: рыжего, русобородого боярина с бесцветными глазами, и худенькой, простоволосой, коротко стриженной девицы, срамно одетой то ли в мужское, то ли в татарское платье.
Молодые люди, ощущая всеобщее внимание, чувствовали себя неуютно, а потому, держась друг друга, прятали глаза. Ночевать на сеновал они забрались тоже вместе, однако легли поодаль, старательно не встречаясь взглядами.
Смерды же, успевшие за день хорошо отлежать бока, укладываться не торопились, освобождая телеги, проверяя целостность спрятанных под сеном чересседельных сумок, обматывая ремнями продолговатые свертки, прилаживая ремни темно-зеленых брезентовых рамных рюкзаков. Угомонились они только глубоко заполночь, благо весенний день долог и позволяет успеть очень многое – поднялись с первыми утренними лучами, и тут же принялись поднимать заготовленную поклажу на спины едва успевших попить воды и пожевать овса лошадей.
Появилась хозяйка дома, внесла большой глиняный горшок, полный пахнущей грибами гречневой каши. Служилые люди, доставая из-за пояса или из-за сапожного голенища завернутые в чистые тряпицы ложки, потянулись к угощению. Походный закон суров: зазевался – ходи голодным.
Впрочем, как гласит древняя присказка: на Руси от голода не умирают. Некоторые путники с утра просто есть не любили, и лишь попили на дорогу теплой водицы с разведенным в ней медом, некоторые и вовсе предпочли ледяную колодезную водицу. День долгий, будет еще и обед, и ужин. Не пропадут.
К тому времени, когда солнце развеяло утренний туман, и деревенские рыбаки потянулись к своим лодкам, путники, ведя лошадей в поводу, вышли из ворот двора и двинулись дальше, по ведущей вдоль берега узкой тропе.
Староста проводил их до околицы, остановился:
– Счастливого пути, Семен Прокофьевич. Вот, возьми в дорогу рыбки копченой, – староста протянул два больших берестяных бурака, источающих густой запах дыма.
– Прослав! – окликнул опричник батовского смерда. – Прими.
Он подождал, пока мужичонка в потрепанном полушубке заберет туеса, после чего благодарно кивнул:
– Спасибо, Агарий. Оставленные у тебя на дворе телеги можешь забрать, мы назад другой дорогой пойдем.
– Благодарствую, Семен Прокофьевич, – поклонился староста. – Будете рядом, заезжайте.
Опричник не ответил, спустился по тропке к густому ивовому подлеску