Одиссея. Гомер

      Но подожди же, хотя и торопишься в путь; здесь прохладной

      Баней и члены и душу свою освежив, возвратишься

      Ты на корабль, к удовольствию сердца богатый подарок

      Взяв от меня, чтоб его мне на память беречь, как обычай

      Есть меж людьми, чтоб, прощался, гости друг друга дарили”.

      Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:

      “Нет! Не держи ты меня, тороплюсь я безмерно в дорогу;

      Твой же подарок, обещанный мне так радушно тобою,

      К вам возвратяся, приму и домой увезу благодарно,

      В дар получив дорогое и сам дорогим отдаривши”.

      С сими словами Зевесова дочь светлоокая скрылась,

      Быстрой невидимо птицею вдруг улетев. Поселила

      Твердость и смелость она в Телемаховом сердце, живее

      Вспомнить заставив его об отце; но проник он душою

      Тайну и чувствовал страх, угадав, что беседовал с богом.

      Тут к женихам он, божественный муж, подошел; перед ними

      Пел знаменитый певец, и с глубоким вниманьем сидели

      Молча они; о печальном ахеян из Трои возврате,

      Некогда им учрежденном богиней Афиною, пел он.

      В верхнем покое своем вдохновенное пенье услышав,

      Вниз по ступеням высоким поспешно сошла Пенелопа,

      Старца Икария дочь многоумная: вместе сошли с ней

      Две из служанок ее; и она, божество меж женами,

      В ту палату вступив, где ее женихи пировали,

      Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,

      Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;

      Справа и слева почтительно стали служанки; царица

      С плачем тогда обратила к певцу вдохновенному слово:

      “Фемий, ты знаешь так много других, восхищающих душу

      Песней, сложенных певцами во славу богов и героев;

      Спой же из них, пред собранием сидя, одну; и в молчанье

      Гости ей будут внимать за вином; но прерви начатую

      Песню печальную; сердце в груди замирает, когда я

      Слышу ее: мне из всех жесточайшее горе досталось;

      Мужа такого лишась, я всечасно скорблю о погибшем,

      Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос”.

      “Милая мать, – возразил рассудительный сын Одиссеев, —

      Как же ты хочешь певцу запретить в удовольствие наше

      То воспевать, что в его пробуждается сердце? Виновен

      В том не певец, а виновен Зевес, посылающий свыше

      Людям высокого духа по воле своей вдохновенье.

      Нет, не препятствуй певцу о печальном возврате данаев

      Петь – с похвалою великою люди той песне внимают,

      Всякий раз ею, как новою, душу свою восхищая;

      Ты же сама в ней найдешь не печаль, а печали усладу:

      Был не один от богов осужден потерять день возврата

      Царь Одиссей, и других знаменитых погибло немало.

      Но удались: