Ярмарка тщеславия. Уильям Теккерей
свете!
– Конечно, люблю… но только…
– Что… только?
– Только Джозефу, по-видимому, мало дела до того, люблю я его или нет. Поверишь ли, вернувшись домой после десятилетнего отсутствия, он подал мне два пальца. Он очень мил и добр, но редко когда говорит со мной; мне кажется, он гораздо больше привязан к своей трубке, чем к своей… – Но тут Эмилия запнулась: зачем отзываться дурно о родном брате? – Он был очень ласков со мной, когда я была ребенком, – прибавила она. – Мне было всего пять лет, когда он уехал.
– Он, наверное, страшно богат? – спросила Ребекка. – Говорят, индийские набобы[12] ужасно богаты!
– Кажется, у него очень большие доходы.
– А твоя невестка, конечно, очаровательная женщина?
– Да что ты! Джозеф не женат! – сказала Эмилия и снова засмеялась.
Возможно, она уже упоминала об этом Ребекке, но девушка, по-видимому, пропустила слова подруги мимо ушей. Во всяком случае, она принялась уверять и клясться, что ожидала увидеть целую кучу племянников и племянниц Эмилии. Она крайне разочарована сообщением, что мистер Седли не женат; ей казалось, что Эмилия говорила ей о женатом брате, а она без ума от маленьких детей.
– Я думала, они тебе надоели в Чизике, – сказала Эмилия, несколько изумленная таким пробуждением нежности в душе подруги. Конечно, будь мисс Шарп постарше, она не скомпрометировала бы себя, высказывая мнения, неискренность которых можно было так легко обнаружить. Но следует помнить, что сейчас ей только девятнадцать лет, она еще не изощрилась в искусстве обманывать – бедное невинное создание! – и вынуждена прокладывать себе жизненный путь собственными силами. Истинный же смысл всех вышеприведенных вопросов в переводе на язык сердца изобретательной молодой девушки был попросту таков: «Если мистер Джозеф Седли богат и холост, то почему бы мне не выйти за него замуж? Правда, в моем распоряжении всего лишь две недели, но попытка – не пытка!» И в глубине души она решила предпринять эту похвальную попытку. Она удвоила свою нежность к Эмилии – поцеловала сердоликовое ожерелье, надевая его, и поклялась никогда, никогда с ним не расставаться. Когда позвонил колокол к обеду, она спустилась вниз, обнимая подругу за талию, как это принято у молодых девиц, и так волновалась у двери гостиной, что едва собралась с духом войти.
– Посмотри, милочка, как у меня колотится сердце! – сказала она подруге.
– Нет, не особенно! – сказала Эмилия. – Да входи же, не бойся. Папа ничего плохого тебе не сделает!
Глава III
Ребекка перед лицом неприятеля
Очень полный, одутловатый человек в кожаных штанах и в сапогах, с косынкой, несколько раз обматывавшей его шею почти до самого носа, в красном полосатом жилете и светло-зеленом сюртуке со стальными пуговицами в добрую крону величиной (таков был утренний костюм щеголя, или денди, того времени) читал газету у камина, когда обе девушки вошли; при их появлении он вскочил с кресла, густо покраснел и чуть
*