Психопатология обыденной жизни. Зигмунд Фрейд
и встречается на деле – третий случай, когда прикрывающее воспоминание связано с прикрытым им впечатлением не только по своему содержанию, но и в силу смежности во времени, – это будут воспоминания примыкающие.
«Всякое приспособление есть частичная смерть, исчезновение частички индивидуальности»
Как велика та часть нашего запаса воспоминаний, которая относится к категории прикрывающих воспоминаний, и какую роль они играют во всякого рода невротических интеллектуальных процессах, – это проблемы, в рассмотрение которых я не вдавался там, не буду вдаваться и здесь. Мне важно только подчеркнуть, что забывание собственных имен с ошибочными припоминаниями и образование прикрывающих воспоминаний – процессы однородные.
На первый взгляд, различия между этими двумя феноменами несравненно больше бросаются в глаза, нежели сходства. Там дело идет о собственных именах, здесь – о реальных впечатлениях, о чем-то пережитом в действительности или мысленно; в первом случае память явно отказывается служить, здесь же – совершает кажущуюся нам странной работу; там – минутное расстройство (ибо забытое нами только что имя могло воспроизводиться нами до того сотни раз правильно и завтра будет воспроизводиться вновь), здесь – длительное, беспрерывное состояние, ибо безразличные воспоминания детства, по-видимому, способны сопутствовать нам на протяжении долгого периода жизни. Загадки, стоящие перед нами в обоих этих случаях, по-видимому, совершенно различны. Там нашу научную любознательность возбуждает забвение, здесь – сохранение в памяти. Более глубокое исследование показывает, однако, что несмотря на различие психического материала и разницу в длительности явления, точки схождения все же преобладают. И здесь, и там речь идет о дефекте в ходе припоминания; воспроизводится не то, что должно быть воспроизведено, а нечто иное, замещающее его. В случае забывания имен тоже имеется налицо известное действие памяти в форме подставных имен. Феномен прикрывающих воспоминаний в свою очередь тоже основывается на забывании других, существенных впечатлений. В обоих случаях некоторое интеллектуальное ощущение дает нам знать о вмешательстве некоего препятствия, но только это происходит в иной форме. При забывании имен мы знаем, что подставные имена неверны; при прикрывающих воспоминаниях мы удивляемся тому, что они вообще у нас еще сохранились. И если затем психологический анализ показывает, что в обоих случаях замещающие образования сложились одинаковым образом – путем перемещения по звеньям какой-либо поверхностной ассоциации, – то именно различия в материале, в длительности и в центрировании обоих феноменов заставляют нас в еще большей степени ожидать, что мы нашли нечто существенно важное и имеющее общее значение. Это общее положение гласило бы, что приостановка и дефектный ход репродуцирующей функции указывают нам гораздо чаще, нежели мы предполагаем, на вмешательство пристрастного фактора, на тенденцию,