Обманутые иллюзии. Нора Робертс
Но когда он протянул руку, чтобы помочь ей взобраться на сцену, и увидел ее лицо, его улыбка тотчас же исчезла.
– Что случилось? Роксана?
– Нет, нет. – Потрясенная до глубины души, она обвила его руками и крепко прижалась. – С Рокси все в порядке. Она пошла с одним из рабочих кататься на карусели. Но этот мальчик, этот бедный маленький мальчик!
Тогда Макс засмеялся, нежно прижав ее к себе.
– Лили, любовь моя, он быстро оправится, хотя потом еще долго будет переживать и смущаться. Но это все пройдет.
– Нет, Макс, дело не в этом. – Из ее глаз уже катились слезы, поэтому она прижалась лицом к его шее. – Я уложила его на кушетку, а когда он уснул, хотела снять с него майку. Она намокла от пота, мне не хотелось, чтобы он спал во влажной одежде. – Она замолчала и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. – Но его спина, Макс! Бедненькая его спинка! Вся в шрамах, старых и свежих, есть даже едва затянувшиеся рубцы. От пояса, или ремня, или бог знает чего. – Она вытерла с глаз слезы тыльной стороной руки. – Кто-то ужасно бил этого мальчика.
– Отчим. – Голос Макса казался спокойным, хотя он с трудом сдерживал обуревающие его чувства. Ему всегда удавалось совладать со своими страшными воспоминаниями – но от ярости и боли за этого мальчишку у фокусника потемнело в глазах. – Я не думал, что все было настолько серьезно. Ты считаешь, его надо отвести к врачу?
– Нет. – Крепко сжав губы, она покачала головой. – Это практически только шрамы, жуткие шрамы. Не понимаю, как можно было так обращаться с ребенком. – Она всхлипнула, и Макс протянул ей носовой платок. – Я не была уверена, что ты правильно поступил, когда взял его к нам. Думала, что его будет разыскивать мать. – Ее обычно лиловые глаза словно остекленели. – Мать! – резко бросила она. – Да я своими руками задушила бы эту суку! Даже если она сама его не била, как позволила, чтобы такое случилось с ее маленьким мальчиком?! Она заслужила, чтобы ее высекли. Я и сама это сделала бы, будь у меня такая возможность!
– Злючка ты моя! – Макс нежно взял ее лицо в свои ладони и поцеловал. – Боже мой, Лили, как же я люблю тебя! За все. Теперь пойди умойся, выпей чашечку чая и успокойся. Его никто больше не будет бить.
– Нет, никто. – Она обвила пальцами запястья Макса. Ее глаза потеплели от любви, а голос звучал на удивление спокойно. – Он теперь наш.
Люка больше не тошнило, но он страшно смутился, когда проснулся и увидел, что рядом с ним сидит Лили и пьет чай. Он хотел было как-то извиниться, но, перебив его запинания, Лили весело завела речь о чем-то постороннем и принесла ему чашку бульона.
Пока он ел, она продолжала рассказывать что-то забавное и почти убедила его, что никто не заметил, как он опозорился.
Тут в фургон ворвалась Роксана.
Она была покрыта грязью с головы до пят, волосы, которые Лили так аккуратно заплела утром, – в диком беспорядке. На колене – свежая ссадина, в шортах – длинная рваная дыра. От девочки сильно пахло животными – она только что закончила играть с тремя терьерами