После заката. Чингиз Абдуллаев
Но властные структуры в очередной раз просчитались. Если оппозиция выступала достаточно консолидированно, то остальные двадцать пять депутатов никак не могли прийти к общему мнению. Среди них нашлись откровенные перебежчики, которые сразу начали голосовать за предложения правительства, и депутаты, недовольные существующим положением дел, при котором им казалось, что их обходят в должностях и назначениях. Именно поэтому это Национальное собрание почти сразу превратилось в орган, оппозиционный президенту Муталибову. Сказалась и двусмысленная позиция премьера Гасанова, который все время мечтал стать первым лицом государства. Много раз он был почти в шаге от своей цели – и каждый раз эта цель непостижимым образом отдалялась.
После того как в сентябре прошлого года была торжественно распущена правящая Коммунистическая партия и на ее месте не было создано никаких структур, было понятно, что президент потерял свою последнюю опору. Через два месяца в Нагорном Карабахе разбился вертолет, в котором находилось почти все руководство республики, в том числе государственный секретарь, прокурор республики, советник президента, народные депутаты. Муталибов потерял своих последних союзников. Но он все еще рассчитывал на нескольких людей, которых выдвигал и назначал на самые важные, самые «денежные» должности в республике. Ему все еще казалось, что они сумеют его поддержать, не сдадут оппозиции. Ведь у них были не только должности, но еще и деньги, люди, влияние... Однако все чувствовали, что власть ускользает из его рук. Оппозиция действовала все более уверенно и открыто. После развала страны войска и внутренние органы союзных министерств уже не могли защищать существующий в Азербайджане режим.
В Нахичеванской республике Верховный Совет единогласно избрал своим спикером Гейдара Алиева, который первым в республике поднял новый трехцветный флаг. В Нагорном Карабахе продолжались почти ежедневные военные столкновения, которые становились все более и более кровопролитными. Воевали уже с применением орудий и минометов, которые выкупали у военных частей, дислоцированных на территориях обоих республик.
Было понятно, что такая патовая ситуация невозможного противостояния внутри республики – при наличии нерешенной карабахской проблемы – не может долго сохраняться. Все жили в ожидании чего-то ужасного, кошмарного, которое рано или поздно должно было произойти.
Мурад привычно приезжал на работу – но теперь уже не раньше всех, а к двенадцати часам, – запирался в своем кабинете и почти никого не принимал, благо и посетителей было уже не так много. С первого января были повышены цены на все виды товаров. Не было машин, которые раньше получали из Москвы, больше не выдавались квартиры и дачи, были отменены персональные надбавки, стипендии и зарубежные командировки.
Никто не знал и не понимал, что именно произошло в Москве. Шепотом рассказывали, что Мурад изменился так после смерти своей двоюродной сестры, которую очень любил. Никто даже не подозревал о его связи с Кариной Геворкян, которая раньше жила в Баку,