Алмаз в воровскую корону. Евгений Сухов
Верховного Главнокомандующего въезжал на территорию дворца. Дипломатия – очень тонкая материя, здесь обычно просчитывается каждый шаг, выверяется всякое движение, даже интонации в разговоре имеют значительную силу. А ожидание на крыльце – это верх дипломатического искусства. Нужно умело соблюсти именно те временные пропорции, при которых встречающая сторона не становится заложником собственной вежливости. И в то же время нужно дать понять, что прибывающий гость человек в высшей степени желанный.
Сталин посмотрел в окно. Черчилль, запахнув на большом животе шинель, терпеливо дожидался его приближения. Малоподвижный, толстый, он напоминал пародию на классические статуи. Огромная толстая сигара, застывшая в самом уголке его рта, вспыхивала красным кружком. Премьер-министр затягивался дымком, и это был едва ли не единственный признак, который отличал его от неодушевленных предметов дворца, построенного в стиле английского классицизма.
Сталин не спешил выходить, он как будто бы наслаждался ожиданием Черчилля. Вот наконец неторопливо распахнулась дверца автомобиля, и он выбрался из салона. Затем повернулся к сопровождавшему его адъютанту, что-то сказал, и тот, качнув головой, было ответил. Между Сталиным и Черчиллем расстояние быстро всего лишь метров в пятьдесят. Но Иосиф Виссарионович вел себя так, как будто бы намеревался преодолеть это расстояние только к завтрашнему утру.
Поведение советского лидера впору было назвать неуважительным, если бы в этот самый момент он не кивнул Черчиллю, приветливо улыбнувшись. Что-то сказав через плечо подошедшему Берии, Сталин размеренно зашагал по дорожке, выложенной булыжником. Расстояние можно было бы пройти в два раза быстрее, но Верховный Главнокомандующий специально шел с такой скоростью, чтобы заставить Черчилля постоять на крыльце дополнительные несколько секунд. В этом он весь, Дядюшка Джо! Политический пасьянс – вещица очень тонкая. Кроме умения раскидывать карты на мировой арене, здесь требуется еще и звериная интуиция, чтобы почувствовать настроение соперника.
Иосиф Виссарионович поднялся по ступеням и, улыбнувшись, протянул Черчиллю руку.
– Здравствуйте, товарищ Черчилль, – уверенно произнес он.
Валентин Бережков, переводчик Сталина, высокий сухощавый парень двадцати с небольшим лет, быстро перевел сказанное.
На какое-то время челюсть премьер-министра отвисла. Сталину даже показалось, что сейчас толстенная сигара свалится на мраморные ступени. Но нет, казуса не произошло, в следующую секунду он уверенно сжал конец сигары толстыми губами и недоуменно посмотрел на своего переводчика, как бы спрашивая: «А правильно ли я понял смысл?» В ответ тот лишь слегка кивнул, рассеяв тем самым недоумение Черчилля.
– Хм… Здравствуйте, господин Сталин, – ответил британский премьер-министр после некоторой паузы, крепко пожимая при этом руку Иосифу Виссарионовичу.
В искусстве дипломатии отсутствуют случайные вещи. А потому не следовало удивляться тому,