Цепи свободы. Виктор Иванович Сиротин
презрение к «торгашеству» англичан, которое преследует лишь индивидуальное благополучие в противовес готовности к самопожертвованию немцев. Зная расклад сил на рубеже веков, Зомбарт приветствует «Германскую войну», являвшуюся, по его мнению, отражением конфликта между коммерческим духом английского империализма и героической культуры Германии. Только Германия способна осуществить всемирно-историческую миссию «последней преграды, сдерживающей напор того потока нечистот, который изливается от коммерциализма и который либо уже захлестнул, либо в будущем неизбежно захлестнёт все остальные народы», – писал Зомбарт, бывший провидцем во второй части своей сентенции. Однако волюнтаристские методы вряд ли могли исправить положение дел, поскольку «волевое решение» не было их началом. Противоречия «века» зрели давно и были следствием всего техно-исторического пути Европы…
Так оно и получилось. Заявив о себе Первой Мировой бойней, «будущее» развернулось в её трагических последствиях, в дальнейшем раскрывая себя в приобретении колоний посредством идеологии, политического давления и экономической экспансии. В то время как СССР находился на «сухом пайке» ударных пятилеток, в странах Запада финансовые потоки заливались в «старые мехи» банков и корпораций, которыми владели «знающие», после чего они истекали оттуда в промышленные картели или вливались в русла наиболее перспективных (как виделось тогда) националистических движений.
Что в первую голову привело мир в состояние возбуждённого пчелиного улья: раздел ли сфер влияния или инстинкт самосохранения народов? – сказать трудно. Скорее всего «птенец» вылупился из яйца, а не курица снесла его. Ибо повсюду – во весь голос! – заявляла о себе исторически перезревшая необходимость социальной и этно-культурной идентификации. «Белокурая бестия», олицетворённая фашистами, полагала, что западный мир переживает упадок, который, если не принять меры, неминуемо приведет к распаду белой расы и гибели цивилизации. Последнее виделось в торжестве духовного разврата и технически оснащённого варварства. Отсюда реакция «бестий», носившая ответный характер.
Зов национальной самости, обозначив себя после I Мировой, был лишь одним из звеньев недекларированной никем новой войны. Усиленный вскоре последовавшим мировым экономическим кризисом, он придал национальному движению драматическое звучание. Тогда же, Великая Депрессия, выношенная в гнёздах финансовых картелей, жёстко подчеркнула внутреннюю нестабильность ведущих стран Европы и вывела их к необходимости расставить приоритеты во внешних сферах влияния. Собственно, «расстановка» эта была широкомасштабным началом неведомой до того по размаху глобальной политики, конечную цель которой каждый из участников видел по своему. В смертельной схватке готовы были сойтись как несговорчивые международные корпорации,