Лесная фея. Наталья Авдушева
рвоте. А Мишка был уже просто живой труп, он не мог даже плакать, просто лежал и тихо умирал. Когда я его увидела, то просто разрыдалась и сутки не могла от него отойти, просто держала его на руках. Качаю его, утешаю, а сама реву, остановится не могу. Он вцепился в меня ручонками маленькими, как мышинные лапки, и молчит, даже не плачет, только смотрит на меня испуганно. Тогда я поняла, что это мой ребёнок. Он первое слово мне сказал – мама, а я опять сидела ревела, как ненормальная. Теперь уже и не поверишь, что он был таким маленьким и худеньким.
Тихона привезли, когда мне было 22. Его мама бросилась с моста, прижимая его к себе. Она упала на спину и сразу разбилась о воду. Её увидел парень молодой, прыгнул следом, успел вытащить Тихона. Речка Тихая, поэтому Тихоном назвали. Он был новорождённым. Почему его мама решилась на этот шаг, никто так и не узнал. У неё никого не было, сама детдомовская. Когда я увидела его чёрные бусинки глазёнок, я пропала. Это был мой ребёнок. Я уже отучилась и работала в детском доме и нянечкой, и медсестрой. Галина Михайловна была только рада. Зарплаты у нас небольшие, желающих не так много. А мне тоже удобно. Дети мои и Макс со мной, крыша над головой и работа есть, что ещё надо?
Но когда появилась Дашутка, Максу уже исполнилось 18. И мы с ним решили забрать детей и ехать в родительский дом. У Дашутки тоже своя история. Весной разлилась река, где они жили, и дом их затопило. Родители погибли. Её нашли прилетевшие спасатели. Она лежала в детской ванночке, замёрзшая, голодная. Неизвестно сколько она так проплавала. Хоть и укутанная в одеяло, но сильно промокла и только чудом не перевернулась. Она была такая маленькая, с такой бледной, фарфоровой кожей, ни кровиночки, когда её привезли. Было непонятно, в чём теплится её жизнь! И снова разбила мне сердце! Я поняла, что не смогу спать, зная, что это чудо где-то далеко от меня. Это была моя девочка и только моя. У нас с Галиной Михайловной был долгий разговор. Конечно, она не хотела меня отпускать. Но она как никто понимала меня. Я хотела дать детям семью, особенно маленьким. Не хотелось, чтоб они жили в детском доме. Я хотела, чтоб у нас был свой дом. Галина Михайловна помогла мне оформить опеку над всеми троими детками и отпустила.
Дом наших родителей давно уже стоял без хозяина. Слава богу, что никакие алкаши его не сожгли. Потихоньку привели его в божеский вид. Развели хозяйство. Так и живём! Так что, конечно, все эти детки сто раз мои и больше ничьи!
Лёша, ты совсем не ешь, не вкусно?
– Меня в жизни так никто не удивлял, как твой рассказ. Ты удивительный человек, Фая! И мне очень жаль, что в моём детстве не было такой мамы Фаи… Я ведь с этого же детского дома, что и вы. Я прожил там с рождения до 18 лет. И я лечу сюда с Москвы 2—3 раза в год не просто поохотиться, а потому что Галина Михайловна и мне внушила когда-то в детстве – мы семья! Другой у меня нет. Получается, я выпустился в тот год, когда вы туда с Максом попали.
– Что с твоими… родителями?
– Никогда этим не интересовался. Если они