Украденный сон. Александра Маринина
выплывет какая-нибудь информация, но ждать этого можно до самой пенсии. А вот история с болезнью Ереминой кажется мне подозрительной. Виктор Алексеевич, у меня есть основания думать, что она не была больна и ее украденный сон – сказка про белого бычка.
– А мотив? Если Карташов замешан, то какой мотив?
– Не знаю. Вот и хочу попробовать узнать. Только нам трудно вдвоем с Чернышевым, поэтому дело двигается медленно.
– По-моему, оно у тебя вообще не двигается, – проворчал Колобок. – Все пробуешь, проверяешь, тыкаешься, как слепой котенок, а толку – чуть.
С отделением милиции по месту жительства Ереминой контакт поддерживаешь?
– Ну… в общем… – промямлила Настя.
В отделении милиции розыском пропавшей Ереминой первоначально занимался капитан Морозов, поэтому сотрудничать с группой, расследующей убийство, поручили тоже ему. В первые дни Настя пыталась подключить его к делу, но Морозов довольно популярно объяснил ей, что, кроме этого убийства, совершенного, между прочим, неизвестно где, возможно, в другом районе города и даже в области (а он, Морозов, обязан заниматься только преступлениями, совершенными на его территории), на нем еще восемнадцать краж, два десятка угонов, грабежи, разбои и парочка нераскрытых убийств, по которым ему Петровка не помогает и он крутится сам. Даваемые Настей поручения он выполнял неохотно, спустя рукава, особо не торопился, зато очень ловко прятался от нее, и найти его было очень и очень непросто.
Через три-четыре дня Настя вообще перестала его искать и тащила всю огромную работу на себе и Чернышеве.
Однако жаловаться и ябедничать Каменская не любила, поэтому на вопрос начальника промычала что-то невразумительное.
– Ясно, – коротко хмыкнул Колобок, мгновенно все поняв. – Позвоню в отделение, проведу воспитательную работу. Подключай Морозова, нечего с ним церемониться. Можно подумать, у него нагрузка больше, чем у Чернышева. Послезавтра стажер придет, возьмешь к себе в помощь. И не стесняйся использовать наших ребят. Только делай это через меня. Поняла? Обязательно через меня. Я как начальник даю поручение – и точка. При этом могу ничего никому не объяснять. А ты ведь не сможешь им не ответить, если они начнут задавать вопросы, верно?
– Верно, не смогу. Подумают, что я строю из себя невесть что.
– Ну да, ну да, – задумчиво покивал полковник, и Настя поняла, что он опять на несколько секунд выключился из разговора.
Настя поднялась из-за стола, аккуратно сложила свои записи.
– Я пойду, Виктор Алексеевич? – полувопросительно сказала она.
– Ну да, ну да, – снова повторил Гордеев и вдруг как-то странно посмотрел на Настю и очень тихо произнес:
– Будь осторожна, Стасенька. Ты у меня одна осталась.
Следователь Ольшанский в противоположность Гордееву был приветлив и улыбчив, но большинство Настиных предложений встречал в штыки. И Настя догадывалась отчего. В первую неделю после возбуждения дела об убийстве Ереминой