Украденный сон. Александра Маринина
другие, вроде меня, без снотворного могут пролежать до рассвета с открытыми глазами".
Она встала с постели, накинула теплый махровый халат и на цыпочках вышла на кухню. В квартире было холодно, несмотря на то, что отопление работало вовсю, потому что щели в оконных рамах, а также между балконной дверью и косяком были огромными. Приводить их в порядок было некому, а затыкать ватой или поролоном Настя, по обыкновению, ленилась. Она зажгла на плите все четыре конфорки, и через несколько минут кухня наполнилась удушливым теплом.
Настя перебирала в памяти события прошедшего вечера.
Леша прав, не надо смешивать отношения отцов и детей с отношениями родителей с другими людьми. Напряжение, сковавшее Настю перед дверью родительской квартиры, постепенно прошло, подруга Леонида Петровича оказалась симпатичной и славной женщиной, совсем не похожей на мать, Надежду Ростиславовну. Лешка изо всех сил старался быть остроумным и галантным, и это ему вполне удалось. Во всяком случае, новую знакомую он совершенно очаровал. Отчим, казалось, был всем доволен, кормил их восхитительными цыплятами «табака», никаких вольностей и панибратства по отношению к своей гостье не допускал, и под конец Настю «отпустило». Но неясное чувство вины перед матерью продолжало давать о себе знать и сейчас.
Она нерешительно сняла телефонную трубку и набрала длинный код и номер телефона в далекой Швеции, где было еще не так поздно, как в Москве.
– Настя? Что случилось? – встревоженно спросила Надежда Ростиславовна.
– Ничего не случилось. Просто ты давно не звонила.
– У тебя все в порядке? – продолжала настойчиво спрашивать мать: уж очень необычным было то, что дочь сама позвонила ей, да еще в такой час.
– У меня все хорошо, мама, не волнуйся. Я в полном порядке.
– А отец?
– Он тоже. Мы с Лешкой сегодня были у него. Он кормил нас потрясающими цыплятами.
– Ты меня не обманываешь? У вас точно все в порядке?
– Точно. Неужели должно непременно что-то случиться, чтобы мы друг другу позвонили? Просто я соскучилась.
– Я тоже скучаю по тебе, доченька. Как у тебя на работе?
– Как всегда. Двенадцатого декабря лечу в Рим с делегацией наших милиционеров.
– Да что ты! – радостно воскликнула мать. – Как здорово!
Поздравляю. Когда, ты говоришь, улетаешь?
– Двенадцатого. Девятнадцатого возвращаюсь.
– Что же ты раньше не сказала? – В голосе Надежды Ростиславовны послышалось огорчение. – Вряд ли я успею сделать визу, но я попробую. С четырнадцатого по семнадцатое во Франции будет симпозиум лингвистов, мое выступление запланировано на пятнадцатое, и если я успею обернуться с визой, то встречу тебя в Риме. Где тебя искать?
– Не знаю. А тебя?
– Тоже не знаю, – рассмеялась мать. – Сделаем так. Если у меня все получится, встречаемся шестнадцатого в семь вечера на площади у собора Святого Петра. Площадь круглая, большая, хорошо просматривается. Не потеряешься. Договорились?
Настя несколько оторопела от материнского напора.
– Но,