Правовая структуризация и систематика. Д. М. Азми
а, следовательно, вместо нормы права (в собственном смысле слова) мы столкнемся с неким схоластическим утверждением, отрицанием или описанием. В свою очередь, отображение правовой нормы в писаном юридическом материале на практике может быть не только разрозненным, но и неполным – например, не содержащим указания на «снабженность» санкцией. Кстати, последняя, по нашему мнению, может быть не только негативной, но и позитивной (например, для реализатора (ов) поощрительного (ых) предписания (ий)).
Но данная ситуация воспринимается нами не в качестве должного, а как возможный или действительный дефект (порок) правовой регламентации. Чаще же различные элементы нормы права просто-напросто (по надлежащим или ненадлежащим юридико-техническим причинам) изложены отсылочным (ссылочным) или бланкетным способом.
С.С. Алексеев в то же время полагает, что трехзвенное «расчленение» правовых норм способствует их упрощению, потере сутевых моментов. Мыслится, что такой вывод возможен только при неучете правовых связей (связок), нивелировании или недооценке их значения.
Таким образом, воззрения С.С. Алексеева на вопрос о строении правовой нормы видятся, условно говоря, «не выдерживающими единой линии»; а иными словами – не вполне последовательными.
Для надлежащего изучения стоит обратить внимание и на то, что в специальной литературе принято отмечать: норма права выражается «обычно» в письменной форме и излагается в статьях нормативных правовых актов (являясь их содержанием). Тем самым при характеристике правовой нормы весьма часто подчеркивается ее «связь» именно с нормативным правовым актом. Возможно, такое видение проистекает из господствовавшей в советский период вариации нормативистской концепции понимания права, согласно которой «нормы социалистического права всегда содержатся в официальном, исходящем от государства акте». Однако общая теория права современного периода в целом также подобного подхода почему-то не опровергает[17].
Кроме того, наряду с термином «норма права» (или «правовая норма») в юридической литературе используются также и иные специальные обороты: например, «правовое предписание», «нормативное правовое предписание», «нормативное предписание». По сути, они ориентированы как раз на отображение увязки правовых норм с писаным юридическим материалом. Причем термин «правовое предписание» был введен в отечественное правоведение А.В. Мицкевичем[18], а С.С. Алексеев, в свою очередь, чаще оперирует понятием «нормативное правовое предписание» (или, сокращенно, – «нормативное предписание»). По замечанию самого С.С. Алексеева, «под нормативным правовым предписанием следует понимать элементарное, цельное, логически завершенное государственно-властное веление нормативного характера, непосредственно выраженное в тексте нормативного юридического акта… Государственно-властное веление высокоразвитой специализированной правовой системы и является нормативным
Теория государства и права / Под ред. В.М. Курицына, З.Д. Ивановой. – М., 1986. – С. 228; См. также, напр.: