Те же и Скунс – 2. Валерий Воскобойников
даже во сне видела, как всё кругом заливает чёрной водой. Теперь она была взрослой, и детские страхи превратились в смутное опасение, гнездившееся на задворках сознания. Быть может, Нева с её периодическими разливами действительно являла собой для Ирины нечто судьбоносное. По крайней мере, жила она по-прежнему недалеко от реки – между улицей Стахановцев и Малоохтинским. Володя сначала предлагал ей квартиру на самом берегу, с чудесным видом на Лавру, но она предпочла другую – вот эту свою нынешнюю. И теперь, случалось, целыми днями простаивала у окошка, глядя во двор…
В школе Ирина (тогда ещё не Гнедина) училась еле-еле. За полным отсутствием способностей и интереса к предметам. Английская школа была очень престижной. Никто не удивлялся ни дочке крупного «партайгеноссе», ни тому, что её за уши перетаскивали из класса в класс вплоть до выпускного. Рядом примерно так же (и притом вовсю шалопайничая) учились сын министра, внук известного дипломата, отпрыски видных хозяйственников…
То есть педагогам хватало забот и без Ирочки, тихо сидевшей на задней парте и смотревшей в окно.
Когда после школы она с первой попытки поступила на филфак и резко стала учиться на круглое «отлично», это тоже ни у кого не вызвало удивления. С определённым контингентом английских школ и похлеще метаморфозы случались.
В двадцать два года её выдали замуж. За Володю, сына «того самого» Игнатия Гнедина. Династический брак есть династический брак; чувств к жениху Ирина не испытывала никаких. Ни за, ни против. Правду сказать, она и к другим молодым людям особых чувств не испытывала. Вялое любопытство – не более. Ничего, что подвигло бы её закрутить бурный роман. Провести с однокурсником незабываемую ночь на ухабистом общежитском диване… Увы, её сердце оставалось безмятежно, точно подёрнутое ряской болото. Она восприняла свадьбу и начавшуюся семейную жизнь с сонным спокойствием растения, которое заботливый садовник пересаживает с одной грядки на другую. Естественно, новобрачные сразу въехали на отдельную площадь. Столь же естественным образом Ирина Гнедина не проработала по специальности ни единого дня.
Но потом наступил девяносто первый год, и привычный мир стал давать одну трещину за другой. Хорошо хоть Гнедин-старший мгновенно учуял, откуда задул ветер, и оперативно перекрасился в демократы и реформисты. Отец Ирины принципами поступаться не пожелал и остался в непримиримой коммунистической оппозиции. Однако на новом поприще жизнь у него не задалась. Видный некогда партийный деятель быстро усох до третьестепенного. И умер от инфаркта, не разменяв седьмого десятка.
Новоиспечённый демократ Гнедин отстал от свояка всего на полтора года; видно, смена кожи недёшево ему обошлась. Однако к тому времени Гнедин-младший уже держался бульдожьей хваткой за одну из ветвей власти, устроенный прочно и высоко. В кабинете заместителя начальника юридического управления. В Смольном.
Он не развёлся с Ириной, хотя физического влечения к ней не испытывал никогда, а вместе с её папенькой угас и династический интерес. Просто, что бы там ни говорили, а разводы