Чужая кожа. Ирина Лобусова
в абсолютно чужой и безразличной для меня толпе, я начала понимать очень многие вещи. Наверное, начало того, о чем Сафин хотел мне сказать.
Именно на этой выставке я поняла, что Вирг Сафин – гений. И это не громкие слова, это не пошлая бравурность вычурных слов. Я поняла, как сильно этот человек отличается от всех остальных, и даже испугалась немного, потому что сразу не знала, что мне с этим делать. Помню, как понимание гениальности Вирга Сафина напугало и ошарашило меня. Наверное, все удары бывают внезапны, особенно, когда меньше всего этого ждешь. Так произошло и со мной.
Я поняла, что столкнулась с чем-то очень для себя необычным, о чем никогда не знала и не понимала прежде. Настолько странным и неожиданно непонятным, как климат Марса, как древнекитайский язык или полузабытые письмена арамейского. Погубит это меня? Приведет к истине? Спасет?
Страх был плохим советчиком и ничего не мог подсказать. Кроме того, что самое странное поведение Вирга Сафина может являться самым нормальным и самым реальным, и что к поступкам его нельзя подходить с той точки зрения, с которой я подходила бы к любому другому мужчине. Он совершенно не такой, как я, как все эти люди на выставке. Он – ДРУГОЙ.
Я стояла перед женским черно-белым фотопортретом, снятым в дымчатой, рассеянной световой манере Сафина. Портрет был абсолютно живым – он дышал. Это было мгновение живой красоты, запечатленное на фотографической пленке. Минута вечности, протягивающая ко мне руки. И я стояла и смотрела, и все не могла отвести взгляд.
Это была не просто фотография женщины средних лет ослепительной красоты. Это было что-то уникальное, словно сама сущность жизни. Я не могла подобрать слов. Мне нравилось все: дымчатые тени, падающие на лицо модели, какая-то редкая зернистость, словно бугристость фотопленки, от чего казалось, что портрет снят на песке или в объектив камеры попал песок. Мне нравилось темное платье женщины, и яркий контраст, окружающий лицо: белоснежные волосы, вокруг которых словно обернута черная вуаль.
Я стояла и смотрела на портрет достаточно долго, когда меня вдруг осенило. Ну, точно стукнуло по голове!
Да я же знаю эту женщину! Это знаменитая актриса из плеяды звезд советского периода. Советские фильмы с ее участием очень популярны и сегодня, и любимы мной с детства. Как же я могла ее не узнать?
Ответ на этот вопрос был самый простой, и он меня поразил. Актриса эта была совсем некрасивой. У нее было не пропорциональное, своеобразное, порой даже отталкивающее лицо. Здесь же, с портрета, на меня смотрела абсолютная красавица, ну просто неземная красавица с гармоничным лицом, идеалом всех симметрий и пропорций! При этом было прекрасно видно, что она уже не молода – не выглядела молодой. Она выглядела красавицей в своем зрелом возрасте – возрасте ярких красок осени после пышного лета.
Как могло это произойти? Я спросила себя и тут же нашла ответ на вопрос. Эффект зернистости пленки, рассеянный колорит приглушенного освещения, преломление света или тени, искусственно созданное Виргом Сафиным, превратили уродливые черты лица,