Продавец красок (сборник). Александр Тарнорудер
Венгрию и Австрию, и квартиру бросили. Правда, в две тысячи первом за нее много не получили бы.
Говорит: «Поехали отсюда, видеть их не могу. Когда страна предает своих детей – это страшно».
Я в Израиле очень быстро работу нашла: сначала даже не поняла, что выиграла по автобусному билету. Искали специалиста мышей резать и морских свинок – так это ж я. Это уже потом на дверь табличку прибили: «Др. Шпильман». А Владик попытался к военным морякам сунуться – так от ворот поворот. Они его, что ли, за шпиона приняли. Он пытался им втолковать, что занимался спасением утопающих подлодок, да куда там – и слушать ничего не захотели.
Его злости на русских хватило примерно на год, а потом он как-то потух. Говорит: «Везде одно и то же. Не представлял, что евреи – такие же козлы». Он всегда был уверен, что везде что-нибудь да найдет, чтобы семью кормить, а тут я оказалась главным кормильцем. Говорит: «Куда годится у жены на шее сидеть». Так и пошел в охранники. Я была очень против, считала, что уж лучше дома сидеть. Да где там, если решил, то не сдвинешь. О машине, правда, он со мной согласился, что не потянем. В Москве как-то обходились без машины, он и права-то получил перед самым отъездом. Он всю жизнь на военку работал, а оружия не любил. Когда его взяли в Хоум Центр, то больше всего радовался, что от пистолета избавился.
А так, положа руку на сердце, не знаю, много ли он выиграл. Как начнет про сотрудников своих новых рассказывать, особенно про начальника – туши свет. Игру себе выдумал, как ребенок – в цвета, наверное, чтобы не свихнуться. У него память прекрасная: он как принимается все эти названия забавные выдавать, так остановиться не может. Последний раз, когда на экскурсии были, даже теток моих завел:
– Это дерево, – говорит, – типичный Spring Vigor[30]. Ух, ты, да это ж классический Green Willow[31]. А сосна-то какая! Прямо-таки Kiwi Squeeze[32], а сухая трава вокруг – Downy Fluff[33].
Иногда он одежду начинает классифицировать. Как на кого пристально поглядит, мне сразу неловко становится, думаю, сейчас выдаст что-нибудь этакое, типа: «Посмотри, как ей идет Melted Butter![34]»
Я пытаюсь сдержаться, чтобы очень громко не засмеяться: рожа-то – вылитый кусок масла, точнее не скажешь.
А нашу лабораторию он вообще окрестил: «свиноморский курорт».
– Так где же папка? – спрашиваю.
– В машине оставил, я сейчас сбегаю.
– Марш в душ!! – командую. – Завтра суббота, не удерет твоя папка.
Мне жутко хочется секса, этот рассказ его так меня возбудил, как раньше, в молодости. Я люблю его руки, когда он меня гладит. Вообще-то я не люблю прикосновений, но Ладка едва касается меня подушечками пальцев, и я просто уплываю, мне даже не надо все остальное. А сейчас, несмотря на свою больную от катания на лошади попу, я хочу почувствовать его внутри. Мне хочется оседлать его сверху, чтобы он сжал меня, чтобы его самого сжать ногами, как коняку эту.
Субботним утром просыпаюсь рано, потому что попа болит еще сильнее, чем вчера. После лошади надо было переждать
Весеннее оживление
Зеленая ива
Сок киви
Нежный ветерок
Растаявшее масло