Бешеный медведь. Роман Злотников
и двинулся вперед.
Уже через час он понял, что переоценил свои силы – идти на подъем было несравнимо труднее, чем по равнине, и он чувствовал, что если и доберется до плато, то перед самым заходом солнца. Деревья вокруг стали ниже, и жара уже не донимала – высота начинала сказываться.
Последний альпийский луг с цветами и звенящими над ними пчелами остался позади полчаса назад. Теперь вокруг росла чахлая трава, изредка встречался кустарник. Бергер уже не смотрел вперед и вверх – он просто шел, тупо переставляя ноги. С тех пор как миновал последние сосны и ели, он даже ни разу не закурил. Может, дело было в том, что воздух вокруг был живительный и чистый, а может, просто понял, что если закурит, то вконец собьет дыхание.
В лицо ударил холодный ветер. Бергер выпрямился и огляделся. Да, он дошел – перед ним лежало Змеиное плато. Солнце бросало на землю его длинную тень, и теперь следовало подумать, идти ли вперед и покричать в надежде, что Полубой где-то рядом, или плюнуть и спуститься к лугам, чтобы заночевать. Редкий кустарник, мелкая выгоревшая и колючая трава под ногами – вот и вся растительность. Хотя впереди, где плато понижалось к середине, темнели невысокие кривые деревца, сливающиеся в сплошную полосу там, куда уже не достигал свет заходящего солнца. Правее высилось нагромождение скал, за ними, в туманной дымке, горели заснеженные пики далеких вершин Родниковых гор.
Полчаса – минут сорок светлого времени еще было, и Бергер скинул рюкзак, изрядно натерший плечи, проверил лучевик и двинулся к скалам, зорко глядя по сторонам. Кондрат сказал ему, что дикуши могут напасть без предупреждения, однако Бергер надеялся увидеть их первым. Когда до скал осталось около пятидесяти метров, он остановился, решив, что хватит сегодня испытывать судьбу. Набрав в легкие побольше воздуха, он закричал:
– Касья-ан!
Крик ударился в скалы, раздробился и вернулся многократным эхо.
Бергер постоял, прислушиваясь, потом крикнул еще раз. Нет, судя по всему, придется искать Полубоя завтра утром. Он повернулся, собираясь уходить, и замер – позади, отрезая возможность отступления, сидели два риталуса. Они были похожи, как размноженная картинка: чешуйчатые бока, острые уши, черные бусины глаз. Сидя друг от друга метрах в десяти, они тем не менее синхронно покачивали головами справа налево, как змея, завороженная флейтой факира.
– Привет, – сказал Бергер, сглатывая слюну, – давненько не виделись. Давайте сделаем так: я медленно ухожу, а вы делаете вид, что меня не видите. Идет? – Он сделал осторожный шаг вперед, и в ту же секунду риталусы переместились ближе друг к другу и припали к земле. – Всё. – Бергер поднял руки, ладонями вперед. – Всё, я стою и молчу.
Минут пять он стоял, боясь даже кашлянуть, затем осторожно присел, положил лучевик на землю – все равно не спасет. Минут через десять станет темнеть, а зверьки уходить явно не собираются. Мысль о том, что ему придется провести ночь наедине с этими тварями, вызвала у Бергера легкий озноб. Стал донимать холод. Отсюда он видел рюкзак, там была