Колодец забытых желаний. Татьяна Устинова
ты мне? – осведомился отец негромко. – Что тебе нужно?
Федору решительно нечего было ответить на этот вопрос. Да и как на него ответишь?..
– Я это… – и он шмыгнул носом, – я ничего. Я просто… так.
– Как – так? – переспросил отец.
Тот самый человек, с витым шнуром за ухом, стоял одной ногой на подножке второй машины и переводил взгляд с отца на сына.
– Я… просто поговорить… хотел. – Тут Федор окончательно понял, что затея его глупа, и, махнув рукой, повернулся, чтобы идти в подъезд.
– Подожди, – остановил его отец. – Иди сюда.
Федор помедлил и подошел.
– Садись, – решившись на что-то, велел отец. – Только побыстрее!..
Оскальзываясь и чуть не падая, Федор Башилов обежал машину, и еще какой-то, третий или пятый, человек открыл перед ним другую заднюю дверь. Он ввалился в салон как-то очень неловко, головой вперед, и машина сразу же рванула с места.
– Ну? – спросил отец где-то над ним. – И о чем ты хотел со мной говорить?
Федор сел прямее, кое-как пристроил ноги и боязливо огляделся.
В салоне было просторно и чисто, как в небольшой ухоженной комнате. Отец сидел свободно, раскинувшись на диване, и полы его пальто показались Федору мантией Воланда. Крепкий затылок водителя ничего не выражал. За тонированными стеклами летело серое весеннее московское небо.
– Твоя мать просила у меня денег, – сказал отец жестко, – и я ей дал. Больше ни на что не рассчитывайте.
– Да мы и… то есть я… я и не рассчитываю.
Кажется, отец немного смягчился.
– Как это тебя угораздило поступить в такой бабский институт?
– В какой? – не понял Федор.
– В бабский, – повторил отец охотно и фыркнул. – Историко-архивный! Старики учат баб копаться в пыли, всех и делов! И тебя туда же понесло! Вот мамкино влияние-то!
– Мне… нравится история.
– Да ладно! – сказал отец и махнул рукой в перчатке. – Нравится ему! А мне, может, география нравится! И чего?
– Что? – не понял Федор.
– Самое главное в жизни – деньги, – сказал отец совершенно серьезно. – За деньги можно купить все: историю, географию, образование, баб, детей! Да все, что хочешь! Ты не умеешь зарабатывать или мамка не велит?
Федор молчал, насупившись. Он никогда не называл мать «мамкой», и крепкий затылок водителя очень его смущал. Как-то не так они говорили с отцом и не о том!..
Это уже потом, осмыслив, он понял, что они говорили все правильно и только об этом – о деньгах! – и имело смысл говорить, и что отец прав, тысячу, миллион раз прав!
Все в жизни упирается только в деньги, и точка. Все построено и замешено только на них.
– Да, – сказал отец, помолчав. – Не моя порода.
– Я не собака, – пробормотал уязвленный Федор, – и нет у меня породы.
– Да какая из тебя собака! – согласился отец. – Вот у меня собака, породы зенненхунд, слыхал? Вот это собака так собака, пять тысяч зеленых на выставке за нее отвалил! А ты? За тебя и пяти баксов никто не даст!
И