Последняя тайна Храма. Пол Сассман
с самодовольным видом ответил Сария. – В Интернете.
– Ну и?..
– Был такой персонаж в Германии, давным-давно. Типа национального героя.
Халифа с одобрением щелкнул пальцами.
– Отлично. Молодчина, Мохаммед, так держать!
В глубокой задумчивости он закрыл дверь и пошел по коридору, недоумевая, с какой стати голландцу вздумалось назвать собаку в честь германского национального героя.
Естественно, когда Халифа приехал в госпиталь, Анвара на месте не оказалось. Инспектор попросил медсестру в темно-зеленом хирургическом костюме поискать нерадивого патологоанатома, а сам, облокотясь о подоконник, смотрел на больничный дворик, где рабочие приводили в порядок газон, а детвора носилась за бабочкой. Организм настойчиво требовал сигареты, но Халифа сдержался, помня, в какое раздражение приходит Анвар при виде курящего. Лучше уж потерпеть полчаса, чем выслушивать очередную нотацию о губительном действии никотина.
Беспокойные мысли не шли у него из головы. Он тщетно старался убедить себя, что во всем виновата неуемная фантазия, усложняющая рядовое происшествие. В памяти то и дело всплывали мелкие подробности, показавшиеся подозрительными: трость Янсена, скрытый от посторонних глаз дом за Карнакским храмом с подпольной коллекцией уникальных находок, причудливая шляпа и, наконец, жгучая ненависть к евреям… На первый взгляд разрозненные, эти детали постепенно сплетались в мозгу инспектора в клубок загадок, распутать который он был не в силах. От этого тревога волнами окатывала тело с головы до пят, с каждым разом усиливаясь. В довершение всего детектив никак не мог избавиться от гнетущего ощущения, будто смерть Янсена странным образом связана с одним давно закрытым делом.
Едва начав работать в полиции, Халифа расследовал редкое по жестокости убийство – некой Ханны Шлегель, еврейки и гражданки Израиля. Жуткое, кровавое преступление… К чему он вспомнил сейчас о том случае? Ответить на вопрос Халифа не мог, но какие-то смутные параллели, сбивчивые созвучия, яркие отблески прошлых картин одолевали его, упрямо вклиниваясь в череду вчерашних впечатлений. «Трость, антисемит, Карнак, перья» – беспрестанно вертелось в голове, словно наложенное шаманом заклятие.
– Невозможно! Пятнадцать лет как дело закрыто, – убеждал себя инспектор, нервно теребя заусеницу на большом пальце. При этом глубоко в душе он сознавал, что ничего тогда не раскрыли, и старые вопросы, оставшиеся в свое время без ответа и лишь задвинутые в дальний угол памяти, возникают вновь и в совершенно неожиданном ракурсе. – Будь ты проклят, Янсен! – со злостью выпалил Халифа. – Будь ты проклят, что умер такой смертью!
– Полностью разделяю твои эмоции, – раздался голос за его спиной. – Хотя и не могу не признать, что, не умри он именно при таких обстоятельствах, я бы не получил столь огромного удовольствия от проделанной работы.
Знакомый нагловатый говорок мигом вырвал Халифу из потока тревожных мыслей. Он не ошибся: в дверях, сжимая в руке стакан с мутноватой желтой жидкостью, стоял Анвар.
– Я и не заметил, как ты вошел, –