Сотвори свое будущее. Как силой мысли изменить судьбу. Луиза Хей
f="#i_003.png"/>
Это было еще одно знойное июльское утро в районе Миссия в Сан-Франциско, в котором все маломальски зеленое и приятное глазу постепенно исчезло. Чудесных сладких каштанов и душистых ив, которые росли здесь раньше, уже не было и в помине. А лужайки были покрыты черным, как лакрица, асфальтом.
Лупе, которая каталась на роликах во дворе жилого дома, казалась исключением из общего правила. В ней было что-то свежее и новое. У этой одиннадцатилетней длинноногой девочки были темные длинные волосы, стянутые сзади в «конский хвост». При определенном свете она словно излучала вневременную красоту, что взрослило ее и придавало ей сходство со святой на одной из итальянских фресок. Но от улыбки – а при этом на щеках у нее появлялись шаловливые ямочки – она снова становилась девчонкой.
Наматывая круг за кругом по подъездной дорожке перед домом, она тихонько, себе под нос, мурлыкала по-испански:
– Любовь – моя радость и свет.
В душе наступает рассвет.
Она остановилась, чтобы полюбоваться буйно цветущей старомодной чайной розой, что обвилась вокруг кружевной ограды, расправив пышные лепестки нежного абрикосового оттенка.
Девочка подняла взгляд на окно второго этажа, в проеме которого, словно по волшебству, показалось лицо пожилой женщины с темной, как кожура ореха, в глубоких морщинах, кожей.
– Бабушка, смотри!
– Si, si. Muy bonita! [1] Осторожнее, не уколись! – крикнула пожилая женщина, но ее слова, словно волной, накрыло звуками сальсы, когда кто-то внутри громко включил музыку.
Правда, Лупе все равно не стала бы ее слушать: она была поглощена окружающей красотой.
Это ничуть не беспокоило Хуану Салдана – она сама так воспитала внучку. Именно благодаря такому воспитанию они все и выжили.
Бабушка вернулась внутрь квартиры, что находилась на втором этаже, где двигались какие-то коробки и стоял постоянный стук. Это было убогое жилище со старой бытовой техникой и истертыми коврами. Молча, шаркающей походкой, вошел старик, держа большое комнатное растение в горшке. Поставил растение в гостиной и снова вышел.
Помимо стука молотка вскоре послышался какой-то другой звук, какое-то жужжание в соседней квартире 206.
Раздался грубый мужской голос, пытавшийся перекричать царящий гам: «Я слышу! Слышу!» – и затем, словно в ответ, дернули за рычаг внутреннего переговорного устройства с кодовым замком.
Дверь широко распахнулась, и на пороге показался высокий мужчина лет пятидесяти по имени Джонатан Лэнгли. На его продолговатом лице было выражение ярости. Развевающиеся, с частой проседью темные волосы придавали ему необычный и немного рассеянный вид принца, который переживает далеко не лучшие времена. На тонком лице выделялись выступающие скулы и пухлые губы. На нем была дорогая льняная рубашка с пятнами от томатного соуса, а на носу – очки в тонкой металлической оправе с темными линзами. В правом кулаке была зажата пачка долларов.
Он выглянул во двор и воскликнул:
– Вы уже вошли или нет?
Но интерком продолжал дребезжать.
– Господи, да я ведь уже звонил, чтоб входили!
Он бросился к интеркому и снова дернул рычаг со всей силы.
В помещение ворвался оглушительный голос посыльного:
– Эй, вы там! Я тут принес для…!
Его перебил Джонатан: он был невыразимо зол. Последнее время его абсолютно все раздражало. Лишь за минувшую неделю он разбушевался по поводу счетчика, наорал на доставщика заказов из ресторана китайской кухни и на парикмахера, что стриг его раз в месяц. А все почему? Потому что терпеть не мог сидеть взаперти у себя в квартире и целиком зависеть от других.
– Нет, это вы «Эй вы там!». Я снова позвоню, что можно входить. Когда услышите звонок, открывайте дверь! Это как раз та металлическая большая штуковина, что торчит у вас прямо под носом!
Он снова нажал на рычаг кодового замка и при этом чертыхнулся. Посыльный наконец-то открыл дверь и вошел.
Лупе перестала кататься и остановилась посреди двора, с интересом и любопытством наблюдая за тем, как Джонатан то высовывался из окна, то нырял внутрь. Назойливый непрерывный грохот, раздававшийся из квартиры рядом, стал еще громче.
– Да перестаньте же колошматить! – прорычал Джонатан, уронив часть денег на пол. – Черт побери! – Он опустился на четвереньки и начал шарить руками вокруг себя.
Посыльный добрался до верхней лестничной площадки и увидел, как Лэнгли шарит по полу.
– У меня посылка для мистера Лэнгли!
– И без вас знаю, как меня зовут, покорно благодарю! – проворчал Лэнгли, все еще стоя на четвереньках и пытаясь нащупать на полу последний доллар. Он с трудом встал и протянул посыльному деньги: – Вот, здесь без сдачи!
Внизу послышался звук роликовых коньков. Лупе въехала в вестибюль и теперь смотрела на них снизу.
– И нечего внутри здания кататься! – крикнул Лэнгли. –
Красавица моя