Игра с неверным мужем. Наталья Александрова
что, мои дорогие! – строго сказала я всем обитателям палаты номер двенадцать. – Если хотите поправиться, будете слушаться меня. Во-первых, никаких сомнительных пирожков, иначе вас переведут в инфекционное отделение. Вам нужно мясо, творог и яйца. Все это я принесу завтра, а сегодня никаких походов за пирожками, будете пить чай с булкой и вареньем. И не спорить! – Я повысила голос. – Теперь я командир!
Дядя Вася так удивился, что промолчал, Егор Иваныч тихонько усмехнулся в бороду.
Оставшуюся половину дня я провела в разнообразных хозяйственных хлопотах. Пробежалась по магазинам, накупила продуктов, сварила крепкий мясной бульон и навертела котлет. На ужин нажарила жуткое количество сырников. Утром сварила еще десяток яиц, прихватила пачку масла и полкило сыра. Бонни, отиравшийся на кухне, смотрел грустно – снова я ухожу без него.
– Будь умницей! – Я потрепала его по загривку и с трудом подняла набитую сумку.
Этак я скоро тяжеловесом стану!
Мои увечные пребывали в унынии. Возможно, это была реакция на больничный обед – сегодня, судя по запаху, оставшемуся в коридоре, были щи и макаронная запеканка, опять-таки на машинном масле.
Дядя Вася, увидев еду, несколько оживился, Петюня издал радостный рык, только Егор Иваныч остался лежать лицом к стене. У него с кровати сняли ужасную конструкцию, и нога в гипсе теперь просто лежала поверх одеяла.
– Что это с ним? – спросила я тихонько.
– Да у него неприятность, – ответил дядя Вася невнятно – в этот момент он жевал, – он давно тут лежит, обещали врачи гипс сегодня снять, утром просветили его – оказалось, рано, нога не срослась. Этот гипс сняли, новый намотали, сказали, еще три недели… А он уж выписываться надумал…
– Егор Иваныч, – я тронула старика за плечо, – покушайте, может, полегчает… Хоть котлетку…
– Да я мяса не ем… – он повернулся и посмотрел грустно.
– Тогда сырники! – оживилась я. – Или вот яичко…
С моей помощью он сел на кровати и поел, и чаю крепкого попил.
Петюню я оттащила от еды силой – лопнет же. Потом выдала ему старые дяди-Васины трусы и майку.
– Вот это дело! – похвалил меня Егор Иваныч. – А то его в таком непотребном виде в женское отделение не пускают, а там телевизор.
Я пришила еще недостающие пуговицы на Петюнином халате, и он, страшно довольный, повязал голову полотенцем и этаким франтом отправился смотреть телевизор.
Я вымыла посуду и прибрала немного в палате, а то у них был порядочный свинарник.
– Хорошая у тебя напарница, Василий, – сказал Егор Иваныч, внимательно за мной наблюдавший. – Повезло тебе…
Я поглядела в глаза дяде Васе – что это значит, он рассказал соседу о нашей работе?
– Садись, тезка, – он правильно понял мой взгляд, – садись и слушай. Вот у Егора к нам дело…
Старик оглянулся на дверь, неплотно прикрытую Петюней, и нахмурил кустистые брови. Закрывая дверь, я выглянула в коридор. Там было пусто, даже