Она не умела стрелять. Ирина Сотникова
волнами глухое раздражение. Это пугало, заставляло чувствовать себя отвратительной матерью, презирая за невозможность исправить ситуацию – Рома и Катя ее не слушались и, как ей казалось, снисходительно терпели, воспринимая все просьбы в штыки.
Ровно в восемь дети ушли в школу. В доме наступила, наконец, благословенная тишина. Александра вошла в спальню, села возле зеркала, задумалась. На душе было тревожно. Она боялась себе признаться, что эта тревога, словно заноза, сидела в ней давно, будто что-то должно было вот-вот случиться. «Да нет, – успокоила она сама себя, – это всего лишь сложный тринадцатый год, единственный в столетие. Скоро он закончится, и все наладится». Но мысли были сумбурные, какие-то несуразные. Ксана вдруг подумала, что там, на небесах, добрых, домашних, нежных женщин специально заставили страдать, лишив их любви близких. Нет, глупости! При чем тут небеса, если она сама не в состоянии дать себе ладу? Например, выгнать из дома Жорика, приструнить детей, потребовать более высокую зарплату. Это ведь возможно! Надо только собраться с духом, топнуть ногой, сделаться суровой и твердой, отбросив прочь дурные сомнения. Получилось же с разводом! Нет, ничего не выйдет, она не боец – заскулит уже на третий день от тоски.
«И что мне делать? Оставить все, как есть, и ждать у моря погоды? Ну, что ты молчишь, дурочка?»
Из зеркала на Ксану пристальным взглядом смотрела молодая женщина, находившаяся как раз в том благословенном возрасте, когда должны были оставаться силы и на любовь, и на работу, и на семью. Вьющиеся светлые волосы, темные брови, чистая кожа, чуть великоватый, но никак не портящий ее нос с горбинкой, очень высокий лоб. На вид – тридцать пять, на самом деле больше. Только вот глаза как будто пеплом присыпаны, уголки губ опущены, горестные складки возле крыльев носа уже не убрать. Совсем скоро кризис сорока…
«Что вы знаете о кризисе сорока?..» Ксана знала только то, что ей давно не интересно жить, и это пугало больше всего на свете. Выгонять Жорика, воспитывать детей, требовать повышения зарплаты – не-ин-те-рес-но! Должно было случиться что-то из ряда вон выходящее, способное заставить ее покинуть свое слепое убежище и рассмотреть, как, на самом деле, привлекателен мир вокруг. Но никакая сила не могла принудить ее что-то сделать для себя, словно она уже навсегда застыла в аморфном состоянии полного безразличия, как муха в куске янтаря. Наверное, именно поэтому и родился довольно наивный сюжет про Алисию – не имея сил и желания что-либо менять, она придумала для своей героини несуществующую землю, на которой она, пройдя все испытания, обязательно станет счастливой.
Ксана слабо верила в загробную жизнь, но иногда, засыпая, фантазировала, что после смерти обязательно окажется в придуманном мире и будет там счастлива. Какая чушь! Ни один вымышленный сюжет не заменит реальную жизнь, а параллельные миры – прерогатива фантастов, но никак не ее, Александры Романовой. Да и сюжет слабенький – так, помечтать. Чтобы совсем не сойти с