Денетория. Месть изгнанника. Филипп Владимирович Краснов
слишком шумно. Всюду из угла в угол носились, едва успевая схватывать тарелки и кружки, две бойкие девчушки лет пятнадцати. Корчмарь, заплывший жиром с ног до головы толстяк, гневно потрясал двумя своими подбородками в сторону тех, кто ещё не расплатился. Люд – а к слову сказать, публика здесь собралась самая разношёрстная – отвечал корчмарю отборной бранью, которой может ругаться только солдатня.
Пригород Тарога, хотя сложно назвать пригородом два полуразвалившихся здания, одно из которых и было нашим заведением (второе некогда принадлежало одному богатому придворному, но на Последней войне его убили, а дом впоследствии разграбили), славился разгульем, кутежом и убийствами. Тарог – старый военный форт, крепость, утопающая в грязи и гнилье. Когда-то она видала лучшие времена, когда-то сюда приезжал сам король. В Последней войне крепость была разрушена, в королевстве наступили тяжёлые времена, и поэтому толкового финансирования на её восстановление никто не выделил. Вместо этого солдатам форта выдали лопаты и кирки, дали приказ восстановить крепость – и те восстановили, и неважно, что после этого «восстановления» Тарог стал выглядеть ещё хуже. Войн не было, поэтому командование махнуло на всё рукой, а солдатам этой богами забытой твердыни не оставалось ничего иного, кроме как надираться в стельку да тискать гарнизонных девок.
Корчмарь лениво вертел головой из стороны в сторону, стараясь ничего не упустить и не позволить какому-нибудь прощелыге выскочить из-за стола не заплатив. Неожиданно внимание зорких глаз толстяка упало на незнакомца, который сидел в дальнем углу и спокойно попивал яблочный херес.
Толстяк вытащил свои телеса из-за барной стойки, шевельнул боками и медленно, как корабль в тихую погоду, поплыл в сторону незнакомца.
– Здравствуйте, мсье, вы впервые в нашем заведении? – широчайшая улыбка оплела поросячью морду корчмаря.
– Да, милсдарь, в округе говорят, что у вас самое лучшее заведение по части выпивки на всём окраинном севере, – монотонно, не отвлекаясь от своего напитка, произнёс незнакомец.
Корчмарь уловил нотки сарказма в голосе незнакомца, но, не обратив на них внимания, просипел:
– Смею вас уверить, мсье, что слухи правдивы, – и тут же, переминаясь с ноги на ногу, перешёл к основному: – Мсье, вероятно, не знает, что у нас сначала платят, а потом пьют?
– Да, вы правы, и сколько же с меня?
– Пятьсот досов.
Незнакомец вытащил из-под стола походную сумку и, недолго порывшись в ней, выудил на свет озвученную сумму.
Толстяк, раскланявшись, сунул деньги в свой грязный карман и двинулся обратно к стойке, лавируя между густо наставленными столами.
Экрон сидел молча, однако же в голове у него клокотала злоба. «Это ж надо, пятьсот досов за такую мочу! Но увы, делать нечего – покуда они не пришли, я должен сидеть здесь и ждать, и смотреть на то, как эта морда жадно скалится в мою сторону».
Так получилось, что Экрон прибыл в оговоренную точку сбора немногим раньше положеного времени, и ему приходилось ждать и не подавать виду, что его что-то не устраивает.
Через