Любимец моих дьяволов. Ева Мелоди
еще до нашего отъезда двойник Дарья в институт и за покупками на Лизаветиной машине каталась. Я так понял именно с помощью этой женщины сталкера должны в ловушку загнать.
Когда аргументов не осталось, начал собирать вещи в дорогу…
От Москвы до нашего города ехать чуть больше двенадцати часов. Герман выделил нам Джип Чероки последней модели, запихнули все Лизкино барахло, следом Майло и двинули в путь. Почти всю дорогу девчонка спала, в обнимку с собакой. Остановки делали пару раз из-за пса, и один – в гостинице на пару часов, поесть и «припудрить носик». Не разговаривали. Меня разбирало отчитать Лизку за случай с Анной, но в дороге начинать склоки не хотелось. А потом и вовсе в самокопание ушел… чем ближе к родному городу, тем явственнее Скорос вспоминал, стискивая руль… Даже запах ее мне мерещиться начал. Я не готов к встрече с Василиной Бурмистровой. И не хочу, чтобы Брейкер стала свидетелем моих страданий. Она ни за что не откажет себе в удовольствии повернуть нож в ране.
Глава 4
Pov Леа
С самого детства я ощущала себя птицей в золотой клетке. Не помню где впервые встретила это выражение. Но с тех пор всегда ассоциировала его с собой. Отец был сложным человеком. Своеобразным, странным, вспыльчивым. Одно из воспоминаний детства – однажды летом, в загородном доме, он заставил меня собирать гусениц с кустов смородины, голыми руками. Мне было лет восемь и меня тошнило от отвращения. Было до того противно, я пыталась делать это листьями, но отец пристально следил за мной и запрещал. Все закончилось на втором тельце несчастного насекомого – я упала в обморок. Когда очнулась в своей комнате на постели, куда принес меня отец – первое что услышала:
– Слабачка. Я силе хочу тебя научить. Стойкости. В жизни слишком много дерьма. И тебе обязательно придется с этим столкнуться.
– Зачем мне давить насекомых руками? Чему это может научить? – спрашиваю слабым голосом.
– Не бояться запачкать руки.
– Для чего могут грязные руки пригодиться?
Отец, ничего не ответив, вышел из комнаты.
На самом деле он не был жесток со мной. Никогда не бил, не повышал голос. И во многом баловал – я ни в чем не знала отказа. Но я мало что просила. Мне были не интересны дорогие игрушки, красивые тряпки. Я любила книги, потом это увлечение прошло – начала вязать, это успокаивало меня. Долгое время моей мечтой было узнать о том, кем была моя мама. Но я боялась задавать отцу этот вопрос. В детстве он его просто игнорировал. А лет с восьми я вдруг поняла – он никогда мне на него не ответит… Еще несколько лет я жила мечтой что вырасту, найму частного детектива и узнаю все самостоятельно. Но потом я еще лучше узнала своего отца. И поняла – бесполезно рвать душу. Этот человек настолько хорошо умел прятать концы в воду – я никогда ничего не найду…
Со временем мы смогли выработать с Германом Брейкером правила взаимного сосуществования. Но иногда от его холодности, от отсутствия нормальной родительской любви у меня сносило планку. Я пыталась вывести отца на эмоции. Хоть какие. Потому