Гильза с личной запиской. Валерий Поволяев
он перескочит в другое место, – сунул в карман два пирожка с повидлом – для Витьки, и пошел к кукурузнику.
По дороге его догнал Игнатенко.
– Ты это, Сань, поаккуратнее будь, – попросил он, – сейчас могут летать только всепогодники, а ты помни… ты – всенепогодник. Понял? Это совсем другой коленкор. Хотя… хотя есть и положительный момент – посреди этого серого дождя вряд ли встретятся фрицы.
Тут Ефремыч, конечно, был прав – стоит только затеяться какой-нибудь хмари, да еще к ней добавить немного дымки, как немцы дружно прекращают свои полеты, сидят на аэродромах и глушат шнапс. По этой части они не меньшие мастера, чем русские по части бимбера – свекольного самогона.
– В общем, поаккуратнее будь, – вновь попросил на прощание Игнатенко, – следи, чтобы глаза твои не только нос видели, но и затылок. Вперед!
Дождь той порой вообще преобразовался в пыль. Но пыль эта была хуже сильного ливня, насквозь пропитывала все, что попадало под нее, – деревья, ткань, фанеру, даже металл, все делалось настолько сырым, что из всего можно было выжимать влагу.
Кукурузник отрывался от земли неохотно, тяжело, словно бы машину кто-то пытался держать за лыжи, – видно было, что эта муторная погода ей в нагрузку, как простудная болезнь, самолет тряс корпусом, перкалевыми крыльями, хрипел, стонал, плевался черным дымом, готов был плакать, но все-таки подчинился воле Мамкина, одолел земное притяжение и взлетел.
Сделав полуразворот, Мамкин взял курс на запад, к линии фронта. Глянул вниз – что там? Самолет шел на малой высоте… впрочем, для У-2 эта высота была вполне нормальной – это раз, и два – в такую погоду высоту можно было увеличить, все равно «мессеры» сегодня вряд ли выскребутся со своих аэродромных стоянок и взмоют в небо – исключено. Но набирать высоту Мамкин не стал.
Надо было увидеть, понять, что происходит на земле сегодня. А на земле, несмотря на непогоду, происходила обычная суета: согласно приказам высокого начальства передвигались войска – одни в сторону погромыхивающей выстрелами линии фронта, чтобы занять место в окопах, другие – в сторону тыла, на отдых или лечение, на переформировку, в конце концов, – в общем, у каждого потока была своя цель. В стороне от дороги в лесу «отдыхала» замаскированная колонна танков… Раз появились танки – значит, предстоит наступление.
Второй признак грядущего наступления – артиллерия. Если покажутся пушки на прицепе – значит, скоро будет отдан приказ сломать Гитлеру очередную руку или ногу.
Пушки попались – мощные «студебеккеры» тащили на прицепе целый артиллерийский полк. Сверху было видно, как из-под колес машин летят крупные ошмотья слипшегося мокрого снега, потом Мамкин засек еще одну артиллерийскую колонну, калибром помельче, пушки в ней тащили полуторки, все до единой новые, только что с завода. Значит, и воинская часть эта – новая, в кулак собираются силы, способные дать фюреру кулаком в ноздри.
– Вот хорошо! – не удержался Мамкин от восторженного восклицания и отер перчаткой мокрое лицо. – Так и до партизан фронт