О том, что остается за кадром. Владимир Сутырин
был весьма не широк: 8 – 10 км, однако теперь помощь Ленинграду пошла по суше. Сухопутная блокада города была прорвана, но, конечно, не снята вовсе. Немцы простреливали коридор и, значит, задача ликвидации нависающей над Приладожским коридором мгинско-синявинской группировки врага продолжала оставаться актуальной.
Тосненско-Мгинская наступательная операция, длившаяся с 10 по 23 февраля 1943 г., продолжила решать эту задачу и… тоже не решила.
В середине марта ее сменила Войтоловско-Мгинская, которую начал Ленинградский фронт и в апреле подхватил Волховский…
Нужно сказать, что к этому времени уже победно завершилась для нас Сталинградская битва. Немцам под Ленинградом эта весть вряд ли придала моральных сил. Зато Красная Армия, разделавшись с проблемой на Волге и получив сухопутный коридор в Ленинград, смогла, наконец, нарастить силы для победы и на Северо-Западном направлении. Теперь защитники города на Неве по своим боевым ресурсам превосходили врага в 2 раза, а волховчане – в 1,3. Маятник победы качнулся в нужную нам сторону…
Проводя переформирование сил в этом районе боевых действий, Ставка сочла возможным снять с передовой 294-ю дивизию, в которой воевал отец, и определить ее в резерв для дальнейшего использования на другом участке фронта. 4 мая 1943 г. она была переподчинена 52-й армии, а ту, в свою очередь, месяцем позже в полном составе перебросили на центральный театр боевых действий – в распоряжение Воронежского фронта.
Прежде, чем я перейду ко второй фронтовой главе в жизни отца, хотелось бы отметить важный рубеж в системе управления войсками Красной Армии.
Известно, что со времен еще гражданской войны у руля армейских частей стояли двое – командир и комиссар. Второй осуществлял линию партийного (правительственного) руководства, в то время как первый непосредственно командовал красноармейцами во время боя и в мирных условиях. Такая «двуглавость» нужна была для того, чтобы за командиром – нередко бывшим царским офицером или своим по классу, но морально и политически не стойким – был строгий надзор. Вспомните классический фильм «Чапаев»: Василий Иванович – это энергетический импульс, отвага, авторитет у солдат; а Фурманов – это холодное рацио, основанное не на сиюминутном видении обстоятельств, а понимание текущей ситуации на долговременной основе. Не секрет, в боевой обстановке, бывало, «вторая голова» мешала «первой» – всё зависело от личных качеств комиссара и его знания военного ремесла. Но в большинстве случаев такая система управления в Красной Армии себя оправдывала и дожила с перерывами до 1941 г. Уж в конце-то 30-х, когда был разоблачен заговор высших военных, сомнения в ее пользе у руководства страны точно не было… В первые месяцы войны ситуация на фронте складывалась не в нашу пользу и нередко именно низовые политработники оказывали цементирующую роль в собирании разрозненных в результате отступления сил.
Та