О том, что остается за кадром. Владимир Сутырин
очереди, снаряды и мины без труда смяли наступательную цепь. Вторую постигла та же участь. Но приказ есть приказ: взять!!! У комдива и военкома чуть ли не слезы на глазах: видят, что не взять, зря люди гибнут…
Собрав остатки в третью цепь и возглавив ее, старший лейтенант Федор Синявин сделал еще одну попытку пробиться к насыпи. И были уже близко к ней бойцы, но цепь обессилила – почти все полегли. С ними и Федор Синявин…»
В. Бешанов, автор, живущий в Белоруссии, – из тех же радетелей «черной» правды о войне, что и упоминавшийся выше Н. Никулин (написавший, кстати, хвалебное предисловие к бешановской книжке «Ленинградская оборона»), приводит воспоминания немецкого солдата, воевавшего под Погостьем:
«Едва забрезжил рассвет, толпой атаковали красноармейцы. Они повторяли атаки до 8 раз в день. Первая волна была вооружена, вторая часто безоружна, но мало кто достигал насыпи. 27-го красноармейцы четырнадцать раз атаковали нашу позицию, но не достигли ее. К концу дня многие из нас были убиты, многие ранены, а боеприпасы исчерпаны. Мы слышали во тьме отчаянные призывы раненых красноармейцев, которые звали санитаров. Крики продолжались до утра, когда они умирали».
От себя Бешанов добавляет: «Многие немецкие пулеметчики от таких впечатлений тронулись умом»…
Какая слабая психика у этих фашистов! Тронулись умом от жалости к врагу?.. Не больно верится, как и в то, что «многие из нас были убиты, многие ранены» – это чем же, если русские бежали на них безоружными? Что-то не стыкуется у этого воспоминателя Хендрика Виерса, который через много лет хочет выглядеть не убийцей, а скорее жертвой. А вот то, что санитары не могли подобраться к раненным, поскольку Хендрик и его «камрады» стреляли и по тем, у кого на сумках был красный крест, скорее, правда. Потому и «боеприпасы исчерпаны».
Единомышленник Бешанова Н. Никулин добавляет перца в изображение давних событий в районе Погостья:
«…Большинство солдат, прежде всего пехотинцы, ночевали прямо в снегу. Костер не всегда можно было зажечь из-за авиации, и множество людей обмораживали носы, пальцы на руках и ногах, а иногда замерзали совсем. Солдаты имели страшный вид: почерневшие, с красными воспаленными глазами, в прожженных шинелях и валенках. Особенно трудно было уберечь от мороза раненых. Их обычно волокли по снегу на специальных легких деревянных лодочках, а для сохранения тепла обкладывали химическими грелками…
Тяжкой была судьба тяжелораненых. Чаще всего их вообще невозможно было вытянуть из-под обстрела. Но и для тех, кого вынесли с нейтральной полосы, страдания не кончались. Путь до санчасти был долог, а до госпиталя измерялся многими часами. Достигнув госпитальных палаток, нужно было ждать, так как врачи, несмотря на самоотверженную, круглосуточную работу в течение долгих недель, не успевали обработать всех. Длинная очередь окровавленных носилок со стонущими, мечущимися в лихорадке или застывшими