Средневековье: забытая история Запада. Том 2. Волшебство повседневности. И. А. Ярмизин

      …Целый год мы плыли вперед и вперед,

      и нам не встречалась земля,

      нигде мы не видели птиц на воде,

      ни встречного корабля.

      Вдруг темное Облако встало – и гром

      раскатами загремел.

      О нет, не закат то был, не рассвет,

      но запад побагровел.

      И прямо под Облаком встала гора —

      отвесные склоны черны,

      вершина курилась, и были в тиши

      удары прибоя слышны;

      жерло на вершине пылало светло,

      как пламя небесных лампад:

      гора, словно столп, подпирающий Храм,

      корнями сходила в ад.

      Стояла она, основанье тая

      во мгле затонувшей земли,

      куда после смерти ушли навсегда

      далекой страны короли.

      Во мраке угрюмом утихли ветра,

      и весла ворочали мы —

      нас мучила жажда, и голод был жгуч,

      мы больше не пели псалмы.

      Зато миновали мы Облако то,

      и открылся берег высок:

      спокойной волною стучался прибой,

      катая жемчужный песок.

      Нам мнилось – неужто здесь будет волна

      наши кости катать века?..

      Найти не могли мы на скалы пути —

      уж больно стена высока.

      Вокруг мы пошли и увидели вдруг

      обрывистый фьорд меж скал —

      по водам свинцовым вошли мы в него,

      и сумрак нас вновь объял.

      Гребли мы все дальше в глубь этой земли,

      ни звука вокруг – тишина,

      лишь слабые всплески из – под весла —

      святою казалась она.

      И мы увидали долину, холмы,

      чредой уходившие вдаль,

      горела долина та, вся в серебре,

      как будто Священный Грааль.

      И Белое Древо росло посреди —

      такие, должно быть, в Раю, —

      в бездонное Небо вздымалось оно,

      подъемля вершину свою.

      Тяжелою башней высился ствол,

      и крона была густа:

      как лебедя перья, снега белей,

      ладонь любого листа!

      Недвижным казался нам, словно во сне,

      под звездами времени бег.

      И думали мы, что себе на беду

      не уйдем отсюда вовек,

      что останемся здесь, – и, отверзши уста,

      тихо начали петь,

      но сами дивились, что голоса,

      словно в храме, стали греметь.

      И листья, как белые птицы, взвились,

      и дрогнуло Древо тогда —

      лишь голые ветви остались да ствол,

      а листья смело без следа.

      И слово певучее к нам